— Угрозу? Нас обоих? — Рассмеявшись, кузен бросил стакан обратно. Со-всем-чем-бы-то-ни-было. Не мог же он так споро опробовать его? — Боги, вы столь же тупы, как и уродливы. И старик серьёзно думает, что ты ей не помеха? Бред.
Гнев было запылал во мне, но я его сдержала. Невпервой. Я слыхала кое-что и похуже в жизни.
— У меня нет желания сражаться с ней. — Вышло более резко, чем хотелось, но сомневаюсь, что это его озаботило. — Всё, чего я хочу, — выбраться, ради всех богов, из этого места. Желательно, живой.
Мне стало плохо от взгляда, которым меня одарили. Ни циничный, ни даже насмешливый, — просто ужасающе скучающий. Ты никогда отсюда не выйдешь, говорил он, говорили эти безжизненные глаза и уставшая улыбка. Смирись, у тебя нет ни шанса.
Но вместо того, чтобы облечь это словами, Релад проговорил совсем другое. Проговорил удивительно мягко (и эта почти-что-нежность нервировала куда больше предшествовавшего презрения):
— Я не могу помочь вам, кузина. Но я могу поделиться советом, если вы готовы слушать.
— Приму радушно, кузен.
— Любимое оружие моей сестры — любовь. Если любите — что, кого, неважно, — берегитесь. Вот острие её атаки.
В замешательстве я нахмурилась. В Дарре у меня не оставалось ни существенных поклонников, ни существующих детей. Родители давно мертвы. Конечно, я любила бабушку, дядей, кузенов, нескольких друзей, но не могу понять, как…
Ах, ясно как божий день, стоит задуматься. Дарр. Конечно, он не принадлежал Скаймине, но она — истинная Арамери, и руки у неё развязаны, не говоря уже о возможностях. Мой народ нуждался в защите. Не важно, в какой и как, — но, клянусь, я найду её.
Релад покачал головой, словно прочитав мои мысли.
— Вы никогда не сможете защитить любимое, кузина, — защитить навсегда. Защитить полностью. Единственная доступная защита — не любить вообще. Никого и ничего.
Я недоумённо свела брови.
— Это же невозможно.
Да как же тогда жить? Существовать так никому не под силу.
Его улыбка отдалась во мне дрожью.
— Пусть так. Тогда, удачи вам.
Он подозвал женщин. Обе, поднявшись, перебрались к нему, замерев в ожидании очередной команды. Тогда я и заметила: высокие, аристократично красивые — неестественно амнийской красотой. И обе с длинными соболиными кудрями, похожие друг на друга, а отчасти — на Скаймину. Да, сходство было неоспоримо.
Релад смотрел на них с такой горечью, что на мгновение я почувствовала острую жалость. Кого же любил он — и потерял? Вопрос возник сам собою. А с ним и другой. Даже не вопрос, сразу ответ. Релад оказался бесполезен для меня, а я — для него. Лучше бороться в одиночку, чем положиться на эту пустую оболочку, мало напоминающую человека.