Он весело осклабился.
— Кажется, ты не готова выпустить дело из рук? Хочешь отказаться от сделки?
— Нет. Но считаю мудрым, ведя переговоры с обманщиком, потребовать свою часть уговора вперёд.
Он рассмеялся, расжав пальцы, — и получил выпущенной щёткой по ноге.
— Ты такая забавная. Ты мне нравишься больше всех прочих Арамери скопом.
Мне же не пришлось по душе, бытиь сочтёной за Арамери. Но…
— Больше, чем матушка? — спросила я.
Легкомыслие разом слетело с него, он поудобнее устроился напротив, оперевшись о мою спину.
— Мне она нравилась. Вполне. Не любила командовать нами. Только когда того требовал долг; а потом оставляла нас в покое. Впрочем, кто поумнее, так и делал. Ну, за исключениями навроде Скаймины. Бессмысленно находиться с оружием на короткой ноге или разводить шашни.
В любом случае такое легкомысленное объяснение матушкиных мотиваций я приняла, скрепя сердце.
— Возможно, он действовала из принципа. Многие Арамери злоупотребляют своей властью над вами. У них нет подобного права.
На секунду он удивлённо поднял голову с моего плеча. Потом снова улёгся, успокоившись.
— Я лишь строю предположения.
— Но ты так не думаешь.
— Хочешь правды, Йин? Или утешающей лжи? Нет, не думаю, что она из принципа не стремилась водиться с нами. Просто на уме у неё было совсем другое. И ты знаешь, чем сияли её глаза. Энергией. Силой. Жаждой действовать.
Я нахмурилась, вспоминая. Верно, её взгляд и в самом деле… пылал, более того, жёг. Обжигал. Бежалостной, непреклонной решимостью. Но, незаметное, покуда не приглядеться, мерцало в нёи и иное. Алчность. Раскаяние.
Порой я представляла себе её мысли, когда она обращала свой взор на меня. Я сделаю тебя своим орудием, я выкую из тебя свой клинок и нанесу ответный удар; хотя, должно быть, она и сознавала — лучше меня — призрачную хрупкость шансов на победу. А может… В конце концов, это и есть мой шанс сотворить мир. Даже если это и значит — изменить судьбу одного рёбёнка. Теперь, когда я видела всё подобие Небес и Арамери, новая вариация осенила меня. Я верну тебе разум. Я взращу в тебе здравомыслие.
Но даже зрей это в ней все её дни в Небесах, задолго до моего рождения, со мной оно не имело ничего общего.
— В её случае тоже было какое-то соревнование? — спросила я. — Разве она была не единственной наследницей?
— Нет. Никаких игр. Не было ни малейшего сомнения, что именно Киннет однажды станет следующим главой клана. До того самого дня, пока она не объявила об отречении. — Сиех пожал плечами. — Но даже после Декарта долго ещё считал, что она образумится и передумает. Но что-то изменилось, перемены завитали в воздухе. Это ощущалось на вкус. Тем летним днём стояла жара, но ярость Декарты стыла льдом на металле.