— Да, в самом деле, сэр. Я простая прачка. — Она поглядела на свои руки, которые хотя и огрубели, но все же не походили на грубые красные руки Элли, которая почти всю жизнь стирала белье в замках.
«Боже милосердный, не позволь меня раскрыть, пожалуйста, Господи», — думала девушка.
— А как тебя зовут, дитя?
— Мэриан, сэр.
— Ну, а я брат Тук, монах нищенствующего ордена, как это называется у вас в Англии. Я старый знакомый матери принца Джона.
— Королевы Алиеноры?
— Да, моя милая. Но теперь я служу здесь, в часовне Ноттингемского замка.
— О, — все, что смогла сказать Мэриан.
— Ах! — Брат Тук кивнул в сторону епископа Херефордского.
Мэриан поняла, что настала ее очередь преклонить колени. Она опустилась на пол и уже собиралась поцеловать руку епископа, как вдруг ее глаза распахнулись от ужаса. Она увидела кольца на руке епископа. Одно из них, большое, с пурпурным аметистом, оправленным в золото, символизировало принятие сана и верность церкви. Но еще одно кольцо, красовавшееся на мизинце той же руки… Ритуальное кольцо епископа меркло перед ним. Ведь на нем ярко горела Звезда Иерусалима.
Девушка закрыла глаза и увидела кровь, капавшую с ожерелья в руках Гисборна. В ее памяти воскресли все ужасы того дня. Капли крови из горла матери, падавшие на камни возле башенки с клетками, отчаянные птичьи крики, горестное всхлипывание отца: «Моя жена убита. Кто следующий? Мой король? Где мой король?» Она почувствовала, как ее лицо коснулось каменных плит пола. Но прежде чем лишиться чувств, она успела подумать: «Сегодня мой день рождения, мой четырнадцатый день рождения!»
— Она потеряла сознание! Потеряла сознание! — доносилось до нее как будто издалека.
Кто-то приложил к ее лицу влажную ткань.
— Она оклемается, оклемается, — раздался негромкий голос монаха, говорившего с акцентом.
Мэриан подняла глаза и увидела его широкое лицо, склонившееся над нею.
— По-моему, она еще во дворе выглядела неважно, — сказала Ханна.
— Я… я здорова. Не волнуйтесь, — выдавила Мэриан.
— Так как же тебя зовут, дитя? — спросил монах.
— Мэтт… Мэриан. Мэриан Гринлиф.
— Ну, Мэриан Гринлиф, пожалуй, глоток вот этого приведет тебя в чувство.
Монах вытащил из складок своей рясы какую-то фляжку и поднес к ее губам. Девушка сделала малюсенький глоток. Напиток обжег ей горло, однако вернул к жизни.
— Говорю же, оклемается, — сказал монах.
— Ах да, я ведь должна прислуживать на празднике, — откликнулась Мэриан.
— Конечно, конечно, моя милая. Это будет необыкновенный праздник. Приезжает епископ Илайский, — произнес монах и неожиданно добавил шепотом: — Разве может король Ричард быть далеко от него?