– Это семейная черта!
– Только не заводи эту шарманку! – предупредила его внучка. – Я говорю абсолютно серьезно!
– Серена, детка, я сам знаю, насколько это серьезно, – сбавив тон, произнес Гиффорд без всякой нарочитой театральности. – Можно подумать, я не понимаю, что поставлено на карту. А вот понимаешь ли ты? Ты видишь во мне вздорного, упрямого старикашку. Думаешь, мне приятно доставлять вам лишние хлопоты? Пойми, я просто пытаюсь спасти хотя бы часть того, что сохранилось от нашего рода за два столетия.
– И делаешь это, сидя здесь, на болоте?
Гиффорд покачал головой. В его темных глазах читались одновременно и усталость, и нетерпение.
– Ну как ты не понимаешь? Господи, и какой тогда, скажи на милость, из тебя психолог? Куда подевались твои хваленые мозги? Я говорю не о временных мерах. Главное для меня, чтобы Шансон-дю-Терр не канула в небытие вместе со мной.
На сей раз Серена поверила в искренность его слов. Ей было отлично понятно, что имеет в виду дед.
– Ты не можешь заставить меня вернуться сюда, Гиффорд. Как бы ты ни давил на меня.
– Верно, – тихо согласился старик. – Но я могу сделать так, чтобы ты поняла, что произойдет, если ты бросишь дом на произвол судьбы. А ведь я могу отдать все в твои руки. Ты получишь власть римского цезаря, будешь решать вопросы жизни и смерти. Неужели ты допустишь, чтобы два века истории нашей семьи пошли прахом? Все зависит от тебя, Серена. Продавай или спасай. Третьего не дано.
Вот и все. Игра закончена, и новой не предвидится. Равно как и никаких недомолвок. Гифф положил к ее ногам самое дорогое, что у него есть. Но почему-то в эти минуты ей больше всего на свете хотелось развернуться и бежать прочь отсюда. Бежать без оглядки. Серена смотрела на Гиффорда, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы. В эти мгновения она в равной степени и любила, и ненавидела его. Но, увы, права на бегство у нее нет. Дед слишком многое для нее значит. Ей была ненавистна даже мысль о том, что она подведет его, и тогда он по праву сможет считать ее трусихой и неудачницей.
Как психолог, она могла легко проанализировать любую свою мысль, поставить диагноз и посоветовать способы излечения. Однако, будучи женщиной и внучкой этого старого упрямца, она могла лишь смотреть ему в глаза, ощущая свою полную беспомощность. Увы, у нее не нашлось сил на то, чтобы отстраниться и посмотреть на происходящее глазами бесстрастного арбитра, нейтральной третьей стороны. Вместо того чтобы наблюдать за бурей с безопасного расстояния, она оказалась в самом ее эпицентре, и никакого способа достойно выбраться из нее просто нет.