Ответ был ей известен. И ответ этот выдавил из нее еще несколько слезинок и вынудил произнести несколько слов, хотя она и понимала, что произносить их не следует. Впрочем, ей с самого начала не следовало заходить слишком далеко в их отношениях. А теперь поздно что-то менять. Да она и не смогла бы изменить свои чувства к нему, даже если эти самые чувства лишь осложняют ей жизнь.
Серена обреченно вздохнула и еле слышно прошептала:
– Я тебя люблю.
Эти слова пронзили сердце Лаки, как лезвие ножа. Рука, гладившая ее волосы, замерла. Тело напряглось, как струна.
– Нет, – машинально произнес он.
Серена присела в постели и, натянув на грудь простыню, посмотрела на него.
– Нет? Что ты этим хочешь сказать. Не надо любить тебя или не надо говорить об этом вслух?
Лаки покачал головой и, соскользнув с постели, встал и потянулся за джинсами.
– Нет, – повторил он, застегивая «молнию». – Не надо говорить таких слов. Выброси их из головы.
Он принялся расхаживать по комнате, и Серена следила за ним взглядом, думая о том, какое колоссальное внутреннее напряжение выдают эти плечи, эта походка. Лаки опустил голову и прищурился. Волосы упали ему на лоб и почти скрыли от нее его лицо.
– Почему? – спросила она, стараясь не выдать волнения в голосе.
Он искоса посмотрел на нее.
– Потому что это неправда. Ты не можешь любить меня. Ты ведь меня совсем не знаешь. Это… – он указал на кровать. – Это всего лишь секс.
– Неправда, это не так. Для меня это не просто секс.
Его лицо как будто окаменело, в глазах застыла боль.
– А для меня да, – бросил ей Лаки, шагнув к кровати. – Или тебе не понятно? – язвительно добавил он. – Разве ты не это хотела услышать? С тобой прекрасно трахаться, только и всего.
Ей стало до боли обидно от этих его слов, но она поспешила напомнить себе, что сама напросилась на столь резкий ответ. Увы, ей от этого ничуть не легче. Даже осознание того, что и у него сейчас скверно на душе, не принесло никакого облегчения. Это была его линия обороны, и он намерен стоять на ней до горького конца.
Ну почему он отказывается поверить, что между ними может быть нечто большее, чем страсть? Почему он этого так боится? Почему не хочет подпустить ее к своей беззащитной, ранимой душе?
– Это всего лишь секс, – еле слышно повторил он, продолжая расхаживать туда-сюда возле кровати.
– Я не верю тебе.
– Твое дело. Мне все равно.
– Если тебе все равно, то почему ты так рассердился, когда я сказала, что люблю тебя?
Он остановился и посмотрел на нее. На его лице застыло выражение, которое наверняка испугало бы мужчину не робкого десятка.