***
Мастер, видимо, не заметил, как Мария оставила его и побежала вверх по лестнице. На шестнадцатом этаже перевела дыхание, толкнула первую дверь и очутилась в квартире, затем вышла на лоджию и тут постаралась отдышаться. Вся стройка лежала перед ней как на ладони.
Солнце опустилось довольно низко и, казалось, изо всех сил стремится, прорвавшись сквозь плотную завесу туч, залить открывшиеся окрестности розоватым светом. Сеялся мелкий дождичек, но его не видно было. Мария никогда не поднималась так высоко. Отсюда, сверху, близлежащие корпуса, какие-то сооружения, высвеченные предзакатным солнцем, смотрелись особенно отчетливо, являяя собой прекрасную картину живого организма стройки. Хотя рабочий день уже кончился, однако к тому дому, который только что начали строить, подъезжали могучие КамАЗы с прицепами, нагруженные кирпичом, блоками железобетона, рамами; рев самосвалов долетал до слуха Марии. Там и сям сновали люди в спецовках; краны, нацеленно подняв стрелы, с какой-то важной озабоченностью несли грузы на строящиеся этажы.
Весь квартал представлял собою сонм прекрасных своей новизною домов, возводимых, построенных, пущенных под отделочные работы. За новым кварталом открывался уже обжитой район с улицами, яслями, школами, длинными проспектами, стремительно убегающими к центру Москвы. И, насколько хватало глаз, тянулся огромный город, в котором теперь жила Мария. Вот она, Москва, смотрит на нее Мария, а сердце у нее потихонечку стучит, как бы говоря: смотри, смотри, самый лучший в мире город!
– Как видок, милая? – Мария вздрогнула от неожиданности, потому что не ожидала услышать здесь голос мастера. – А я вот хожу сюда после работы смотреть. Ах, Машенька, нет ничего красивее, я тебе скажу. Нету. Я люблю такие дома, которые, как наш, построены, но еще не заселены, когда надо бегать, докрашивать, добеливать. Эх, Машенька, я без строечки своей не смогу жить, мне без нее умирать надо. Я буду триста лет строить.
– Если триста лет проживете, – проговорила Мария, не глядя на него.
– Я проживу четыреста лет, пока не станет ясно, что и без меня жильцов будут ожидать хорошие квартиры, чтоб без брака. Строить, Машенька, – ничего важнее нету в любом аспекте. Нету. Ребеночек вот такюсенький, а уж, смотри, с лопатой ходит, из песка строит. По своей природе человек – строитель. Значит, выходит, надо только развивать в человеке эту его природную особенность – и все. Мы сдаем дом, и ни разу у меня не было такого, чтоб не подписали акты, потому что мы с вами, уважаемые девочки, работаем и будем работать только на «пять» с фантиком. Стройка для меня, Маша, как мое сердце, нет ничего важнее. Недаром я учился в четырех институтах, отовсюду уходил, потому что не в тех учился, а вот строительный – мой институт. Тебе нужно туда обязательно поступить – лучший институт. Он – наш, из него не уйдем. Аплодисмент? Нету аплодисмента.