– Нет, Аленка, боюсь, вдруг дипломат.
– Дура ты, я думаю: а вдруг – обыкновенный человек! Дипломат, если хочешь, – цель, стоящая сто свечей. А она – «боюсь».
– А вдруг иностранец?
– А они чего, не люди разве, Мань? Я тебе советую, но ты, конечно, сама решай, тебе видней. Я тебе говорю: есть один такой кадр, приклеился на улице Горького. Я шла, а он догнал: «Мадам, я вас видал. Ви ошень хороший, мадам, и ми с вам встрешались». А я ему: «Не встречались».
– Так и ответила? – удивилась Маша, осторожно привставая с кресла и не спуская глаз с подруги. – Так и ответила?
– А я еще не так умею, – усмехнулась Топоркова холодной улыбочкой с видом женщины, которая ежедневно отвергает ухаживания мужчин. Во время улыбки у нее натягивалась кожа на лбу и носу и худощавое лицо ее принимало выражение какого-то серьезного внутреннего ожесточения, как будто ей в этот момент приходилось вспоминать один из многих случаев, в которых она вышла победительницей. В то же время сквозь эту улыбку проглядывала некая болезненная складка, которая появляется у людей, долго болевших или подверженных недугу мучительных переживаний.
Топоркова провела по лицу рукой и спросила:
– Согласна?
– Боюсь я, Ален, ой как боюсь.
– Ну и дура. В лес не ходить, если бояться волков. Убить не убьет, полезет к тебе лапать, известное дело. Мужчины одинаковые, будь хоть кто они. Один был у меня, академик, прощелыга такой, молодой, лет тридцать семь. Вначале о полетах на Марс пел, а потом рукою шарить за пазухой. Мол, зачем мне эта планета, что я там потерял, когда ты – моя планета. Женатиком оказался. Разводиться не захотел, а я его отшила. Не люблю, Мань, женатиков, трусливы они. К тому же тот скупой оказался, ох! Побаловаться я найду почище его. Правда, он мне телефон помог поставить, составил бумагу от академии, на своем бланке, позвонил кому-то – и мигом поставили. Знакомства, они, знаешь, помогают очень.
– А ты его любила, Аленка? – спросила Мария, с некою грустью и любопытством глядя на Топоркову, и как-то не укладывалось ей в голову, что ее подруга могла знаться с академиком.
– Знаешь, я его не полюбила, но он такой вежливый, прямо весь такой вежливый и аккуратный, знаешь, его и полюбить можно. Честное пионерское! – рассмеялась Аленка и бросилась к телефону. – В кого только, знаешь, нельзя влюбиться! Любовь зла – полюбишь и козла! Но ведь не каждое животное хочется любить. Толку с них чуть. Вот возьми, случай был на днях. Встретила своего старого мужа, а он не против объединиться в кооператив снова. Но честное пионерское – ужас! Але! – крикнула она по телефону: – Позовите Самсонию! Как уехал? Куда? Фу, черт! – она швырнула трубку. – Вот еще один «пышный сад ума и цветник любовных приключений». «Мужчины значительно превосходят женщин, ибо Аллах им дал первенство» – это я вычитала в той «Тысяче ночей»! Но я тебе скажу: все как раз наоборот, и пусть в Коране говорится, все равно в жизни все наоборот. Пойдем, я тебе покажу ванную.