Сигнал светофора сменился с красного на зеленый, и Джулианна медленно вдавила педаль газа, аккуратно выезжая на перекресток.
Водитель «Кадиллака» бросил свой автомобиль вперед.
Улыбка у Питера на лице превратилась в страшную гримасу. Он перестал махать, поднятая рука так и застыла у лица. Две фигурки в его машине — жена и дочь — дернулись вперед, затем назад, как тряпичные куклы, когда огромный, по сравнению с «Саабом», тяжелый «Кадиллак» врезался в красную дверь, в стекла, смял «Сааб», как картонку.
Взрыв грохнул, словно сам Господь в гневе стукнул кулаком.
Визжали тормоза, кричали люди.
Питер услышал, как беззвучно отлетает в небо жизнь.
Водитель «Кадиллака» выбрался в открытое окно своей помятой машины. На неверных, подгибающихся ногах пустился прочь от дыма, воплей, катастрофы, которой он был причиной. Шатаясь, контуженный, он наткнулся на фонарный столб. Ухватился за него. Пальцы впились в металл.
Заледенев, еще не в силах шелохнуться, Питер смотрел, как по улице катится отвалившийся колпак от колеса «Сааба», серебристый, запыленный.
Колпак подкатился к ногам человека в капюшоне, завертелся на месте, упал и остался лежать на растрескавшемся сером асфальте.
Подняв взгляд, Питер на мгновение увидел лицо водителя «Кадиллака», его спущенные на кончик носа темные очки — и глаза.
Питер его узнал.
И ему до смерти не забыть усмешку, промелькнувшую на лице того человека.
— По словам Люсинды, это произошло около года назад, — рассказывала Росси. — «Анжела» была в списке бестселлеров, и вдруг Раулю взбрело в дурную голову, что его мужественность скомпрометирована. Желая отомстить, он обменял Люсинду на машину.
— И выместил зло на жене Робертсона и дочке, — с отвращением добавил Джессап.
— Верно, — подтвердила Росси. — Затем, вскоре после этого у Питера случился нервный срыв, и он лег на лечение в клинику.
— Так какого рожна сумасшедший разгуливает по городу? — поинтересовался Джессап. — Когда ему в клинике самое место.
— Да уж, — согласился О'Рейли. — Он говорил про жену с дочкой, как будто они вполне живы.
— Когда сам ложишься в клинику, ты можешь из нее спокойно выйти, — объяснила Росси.
— Слушай, как ты много всего знаешь об этом парне, — удивился О'Рейли.
— Я его снабжала информацией для книги. Мы познакомились, когда он работал в «Нью-Йорк таймс».
— Я этого не знал, — сказал О'Рейли, похоже, слегка обиженный тем, что с ним не поделились.
— Никто не знал. Когда Питер вышел из клиники, он начал каждый день являться к школе — как бы для того, чтобы забрать дочку после уроков. Я даже туда однажды ездила по вызову, но… он же просто приходит, сидит, смотрит, как расходятся другие дети, и уходит домой. Что нам — за это его сажать?