– Руки на руль! – закричал выскочивший из машины полицейский. Боковым зрением я увидела, что на меня нацелили пистолет.
– Конечно, конечно...
Через минуту я была извлечена из машины, причем довольно грубо. Теперь я полулежала на капоте с широко расставленными ногами. Руки мои тут же украсили наручники.
– Документы, – потребовал человек в форме.
– Нету, – призналась я.
– Вы пьяны, – сообщил второй полицейский.
– Угу. – Я не стала отрицать очевидного.
– Вы знаете, что ехали зигзагом, чуть не сбили офицера полиции?
– Так я его не заметила... Заберите меня в участок, а?
Об этом можно было и не просить. Но мне ужасно хотелось скорее попасть в помещение с решеткой. От этой ненормальной Катрин можно было ждать чего угодно.
По дороге в участок я, к моему изумлению, узнала, что ехала правильно. То есть в город. Надо же, и такое случается... Также я поведала полицейским, откуда я еду, но на меня посмотрели с большим сомнением. А когда мы приехали в участок и меня закрыли в каталажке, я поняла, что мне просто не поверили.
Ждать до утра было опасно. Катрин могла проснуться в любой момент, выбраться наружу, и тогда... И тогда кто знает, сколько еще будет трупов? Включая мой...
И я принялась орать. Повисла на решетке, как макака на пальме, требовала, чтобы мне прислали главного. Или детектива. Или директора... Сначала на мои вопли никто не реагировал. Но потом нервы у дежурного сдали, и он, раскалившись, как самовар, подошел к решетке.
– Я требую аудиенции! – заявила я толстяку в фуражке.
– Вы пьяны, – ответил мне тот, будто я этого не знала.
– А вы – дурак, – наконец выкрикнула я. – Я вам говорю, что знаю, где скрывается маньячка, а вы не реагируете!
– Не хамите мне, оскорбление полицейского...
– Ну, как знаете, – пожала плечами я. – Следующий труп будет на вашей совести...
Не знаю, достучалась ли я до сознания этого толстяка, или он просто испугался – «как бы чего не вышло?» – но через полчаса ко мне в каталажку прибыл молодой человек в сером костюме, выглядел он очень раздраженным и без остановки зевал.
– Хочу сказать вам сразу, – начал он, даже не представившись. – Если вы просто развлекаетесь то за это ответите по всей строгости закона. Французского закона!
Ой, мамочки, испугал... По строгости французского закона! Знал бы ты, милок, наши законы!
Мне очень хотелось состроить ему гримасу, но тогда бы он точно принял меня за шутницу и ушел бы.
– Я не развлекаюсь, – убедила я его. – Уж какие тут забавы...
Из каталажки меня проводили в какую-то комнату, где, кроме стола, стула и маленького окошечка под потолком, ничего больше не было. Молодой человек демонстративно кинул на стол свою папку, сел на стул и кивнул мне садиться напротив. Всем своим видом он показывал, как недоволен тем, что его подняли с постели в такой поздний час... Или уже ранний?!