— Постой, постой, а кто тебе сержантские нашивки повесил? С каких пор ты стал сержантом? — он рванул за погоны и сорвал их: — Самозванец!
Обиженный кладовщик написал рапорт в штаб северных лагерей.
Последний раз Блинов зашел в барак русских. Вид у него был унылый. Снова фронт — сражаться за чужую родину — нет желания. Он зашел не столько проститься, как выпросить у пленных денег.
— Хочу напиться пьяным, — и, как в первый раз, снял шапку и протянул руку.
За период своей работы, для военнопленных он сделал многое. Во-первых, дал понять охране, что русские не так-то плохи, как трубит радио, и они заслуживают человеческого обращения, и что рано или поздно придется держать ответ за свои зверства; во-вторых, упразднил разницу между военнопленными, поставив в одинаковое положение и старшин и переводчиков, и запретил им бить пленных; в-третьих, выгнал на работу Максимова и Илью-рябого и пополнил недостающую рабочую силу за счет лагерных «придурков», ютившихся под теплым крылышком старшины лагеря Гаврилова; пришла очередь и для Максимова испытать на своей шкуре всю тяжесть подневольного труда. В-четвертых, запретил охране вмешиваться в производственные дела, что намного облегчило труд военнопленных.
К сожалению, Блинов был недолго начальником лагеря. Он уехал, все пошло по старому.
Новый начальник — барон Пуронен — очень маленький и смешной. Очки сидят на самом кончике горбатого носа. Близорукими глазами осматривает лагерь. Видит все — каждую мелочь. На территории зоны навели порядок. Вынесли мусор. Барон требователен и придирчив. Подолгу стоит в лагере, заложив руки назад, и никто не смеет пройти мимо его, не спросив разрешения и не взяв под козырек — будь это пленный или солдат. Охрана ходит в столовую строем, несмотря на то, что до нее не более десяти метров от барака. Каждое воскресенье они занимаются строевыми занятиями под наблюдением начальника. Ходить в бараки или иметь какие-либо связи с русскими военнопленными категорически запрещено. Маленький и невзрачный на вид, спокойно, без всяких криков и суеты, он прибрал к рукам и охрану и пленных и вместе с ними мастеров и рабочих. Его боятся, как огня, ослушаться никто не смеет.
Лейтенант, барон Пуронен, впервые отменил официально телесные наказания для военнопленных и ввел новую меру наказания — ставить с мешком за плечами, в котором тридцать два килограмма песку, или по команде «смирно» с вытянутыми руками. От первого наказания не избавлена и охрана. Максимальное наказание — восемь часов с ежедневным отстаиванием по два часа после работы. Легче перенести плети, чем стоять два часа с тридцатью двумя килограммами песка за спиной. Самое мучительное наказание стоять с вытянутыми руками, держа полено навесу. Руки клонятся вниз. Наблюдающий подставляет финку под локти, чтобы пленный не опускал руки вниз. Когда получишь укол в локоть, невольно поднимаешь руки на уровне плеч.