А сегодня все. Прощай Россия. Глеб ей выправил загранпаспорт и устроил на работу в посольство. Правда, для начала ей придется поработать секретаршей, но Глеб уверял, что это не надолго, и месяца через три ей подыщет более достойную должность. Какая она будет, эта достойная должность, Даша не знала. Она вообще не знала ничего, и последнее время после разрыва с Федором, жила как во сне. И проснулась только сейчас, когда услышала по «Милицейской волне» сообщение о взрыве машины на улице Тверской.
Ровно десять минут девятого они проезжали по Большой Никитской улице. Даша сидела и немного печальными глазами смотрела на спешащих по делам прохожих. Совсем недавно и она сама вот также утром бежала на автобусную остановку, втискивалась в переполненный троллейбус и ехала на работу. А вечером возвращалась, когда на нем же, а когда на метро. И жизнь казаласьоднообразной, размеренной. По крайней мере, она точно знала, что будет завтра. Завтра будет то, что и сегодня. Работа, магазин и дом. Признаться, это чертовски утомляло и надоедало. Хотелось какого-то разнообразия. Хотелось все изменить, начать сначала. И вот, вроде бы, добилась своего. Но почему на душе так не радостно? Может оттого, что рядом нет Федора. «Присушил он что ли меня?» – сердито подумала она и попросила Глеба включить магнитолу, чтобы хоть как-то отвлечься от невеселых мыслей.
– Не возражаешь, если я настроюсь на «Милицейскую волну»? – спросил Глеб, не забыв глянуть на себя в зеркальце. Каков он молодец.
Прилизанный, причесанный. И все-то у него в жизни удается. Все-то хорошо. Боже, как он любит, это хорошо. И сейчас глянул на себя только лишь для того, чтобы побольше было самодовольства. Вот, какой он хороший. Даша может гордиться знакомством с ним.
Даша отвернулась. Не хотела огорчать его, но для себя решила, полюбить этого человека она никогда не сможет, как бы он не хотел.
– А мне хоть на полицейскую настройся, – ответила она с безразличием. Готова кого угодно слушать, лишь бы не слышать его брюзжащий самодовольный голос. Только и знает с утра до вечера твердить: сейчас мы сделаем это и получим столько-то. Самый настоящий прохиндей, к которым Даша питала неприязнь. Жалела, что, прожив до двадцати шести лет, не научилась главному – разбираться в людях. Но и особенно виноватой себя не считала. Что поделаешь, если вот такие дельцы научились прятать под личиной свою истинную сущность.
– Ты чего такая? – внимательно глянув на нее, поинтересовался Глеб.
Даше его вопрос не понравился. Ему ли копаться в ее душе, такая, не такая. Сидел бы и помалкивал, подхалим несчастный.