Я поднялся с травы, которая налипла на кольчугу, и взмахнул правой ладонью. Позади захрустели ветки и один из воинов перебросил мне поводья жеребчика. Нога в стремени, рывок и я в седле. Пехота франков, которая двигалась вдоль дороги, подозрительные звуки, конечно же, услышала и насторожилась. Затем кто-то заметил всадников и, поднимая тревогу, закричал что-то неразборчивое. Поздно, черти! Поздно! Раньше надо было нас высматривать, а не тогда, когда одичавшие и оголодавшие воины Вадима Сокола готовы на вас напасть.
- Гой-да! - разнесся над лесом и дорогой мой клич. - Вперед! Бей тварей!
Мои обрамленные железными стременами ботинки ударили по бокам коня и он, нервно всхрапнув, проломился через кусты и оказался в поле. Из леса во вражеских рыцарей полетели стрелы черных клобуков и арбалетные болты, а дружинники Берладника и варяги с гиканьем и криком помчались в атаку.
Жеребец грудью сбил наземь одного из вражеских пехотинцев, и он отлетел в сторону. Конь понесся, словно стрела, перепрыгнул кочку и еще одну, а затем оказался рядом с паланкином.
- Хрясь! - Змиулан снес череп одного из французских сладкоголосых педиков, который попытался прикрыться мандолиной, но она его не защитила, ибо против булата музыкальный инструмент не играет.
Повод влево и передо мной оказался вскидывающий пику спешенный воин. Мой клинок отбил древко, и конь сшиб еще одного врага. Пораженные стрелами франки в этот момент выпадали из седел, а их кони, многие из которых получили раны, злились, кусали соседних жеребцов и создавали толкучку. Однако рыцари, несмотря на это, кидались навстречу русичам и вступали в бой. Врагов пока было меньше чем нас, потому что они растянулись по тракту, но дрались французские воины, надо отдать им должное, очень храбро. Вот только мы были в броне и нас поддерживали стрелки, а значит мы сильнее, пусть на пять-десять минут, но преимущество за нами.
- Ха-а! - на выдохе я опустил клинок на очередного противника. Острая сталь, которая рассекала шелковый платок, врубилась в позвоночник франка и я огляделся. Дружина Берладника оттеснила рыцарей вправо, к повозкам священнослужителей, а варяги встали слева. Мои отряды вышли в поле или уже вели бой на дороге и все шло, словно так и должно быть, ни одного сбоя и никаких неожиданностей. Отлично! Значит, можно заняться паланкином и королевой.
Носильщики были мертвы или разбежались. Брошенный паланкин стоял прямо на дороге, и сталь моего клинка вспорола полог. Ткань затрещала и разошлась, после чего я увидел королеву Франции, статную рыжеволосую женщину в красивом парчовом платье. Она смотрела на меня, а я на нее. В ее глазах и душе царил страх, но паники не было, и я спросил ее: