Свен не признавался несколько дней в своем праве собственности на нее, что не имело значения, потому что Кларибел была всеобщей любимицей.
Он провез ее контрабандой в последний рейс с Земли, когда возвращался назад – частично, как он утверждал, из научного любопытства. Он хотел посмотреть, как птичка будет себя вести, если лишится веса, но может использовать крылья.
Кларибел процветала и толстела. Время от времени у нас были небольшие хлопоты, как спрятать нашего незаконного гостя, когда нас навещали представители VIP с Земли. На космической станции больше потайных мест, чем вы можете сосчитать; единственная проблема была в том, что Кларибел была наиболее голосиста, когда была расстроена и мы должны были быстро придумывать объяснение любопытным пискам и свистам, доносящимся из вентиляционных отверстий и грузовых складов. Пару раз мы едва избежали опасности – но кому придет в голову искать канарейку на космической станции?
Мы теперь работали по двадцатичасовой вахте, которая не так плоха, как может показаться, поскольку в космосе вы мало нуждаетесь в сне. Хотя, конечно, здесь нет «дня» или «ночи», все-таки удобней придерживаться определенных промежутков времени. Когда я проснулся этим «утром», это ощущалось как 6:00 на земле. У меня была изводящая головная боль и смутные воспоминания о судорожном, беспокойном сне. Целую вечность я развязывал ремни своей койки и проснулся лишь наполовину, когда присоединился к дежурной смене в кают-компании. За завтраком было непривычно тихо и одно место пустовало.
«Где Свен?» спросил я, без особого беспокойства.
«Он ищет Кларибел,» ответил кто-то. «Говорит, не может найти ее нигде. Она обычно будит его.» Прежде чем я успел вставить, что обычно она будит и меня, Свен появился в дверях и мы заметили, что что-то случилось.
Он медленно разжал свою руку, и там лежал крохотный пучок желтых перышек с двумя сжатыми лапками, трогательно торчащими в воздухе.
«Что случилось?» спросили мы, все одинаково расстроенные.
«Я не знаю,» сказал Свен печально. «Я просто нашел ее такой.»
«Позвольте взглянуть на нее,» сказал Джок Дункан, наш повар-доктор-диетолог. Мы все ждали в молчании, пока он держал Кларибел у своего уха, пытаясь уловить сердцебиение.
Потом он потряс головой.
«Я не могу услышать ничего, но это не доказывает, что она мертва. Я никогда не слышал, как бьется сердце канарейки,» добавил он извиняющимся тоном.
«Давайте дадим ей кислород,» предложил кто-то, указывая на зелено-полосатый аварийный цилиндр в нише за дверью. Все согласились, что это превосходная идея, и Кларибел была завернута в кислородную маску, которая оказалась достаточно велика, чтобы служить для нее настоящей кислородной палаткой.