Вскоре баркас уже быстро удалялся от них — вода поднялась настолько, что шлюпке не было надобности держаться фарватера. Гукер, сидевший ниже, был более стеснён в маневрах. Даниель снял шапку и, подставив лысину ветру, укрепился в своих подозрениях: горящая башня с силой втягивала в себя воздух, и создавшийся ток подталкивал корпус и голые мачты гукера. Их влекло к столпу ревущего огня, словно мотылька — в горнило Вулкана.
Барнс тоже это заметил. Драгуны осматривали судно, ища якорь или какую-нибудь ему замену, но ничего не находили: фальшивомонетчики в спешке обрубили якорные канаты.
— Есть там что-нибудь тяжёлое? — крикнул Барнс драгуну, шарившему под палубой.
Исаак навострил уши: его тоже живо интересовало, есть ли в трюме что-нибудь тяжелое.
— Только сундук, — отвечал драгун. — Большой и тяжёлый, как собака — хрен поднимешь.
— Вы заглянули внутрь? — вопросил Исаак, подбираясь всем телом, как голодный кот.
— Нет, сэр, но я знаю, что там.
— Откуда вы знаете, если не смотрели внутрь?
— По слуху сэр. Он тикает ровно-ровно. Там внутри большие часы.
Исаак и Даниель повернулись друг к другу, словно их носы связаны верёвочкой, и её резко потянули.
Даниель, не сводя глаз с Исаака, обратился к драгуну:
— Настолько ли он тяжёл, чтобы его нельзя было подтащить к борту и сбросить в море?
— Я толкал, но не сдвинул его ни на волос, сэр.
Даниель спрашивал себя, надо ли сообщить драгуну то, что очевидно ему с Исааком: в трюме ветхого судёнышка тикает адская машина. Однако Исаак принял решение быстрее и сказал:
— Простите любопытство доктора Уотерхауза по столь пустячному поводу. Мы с ним оба — часовщики-любители. А поскольку делать нам пока нечего, думаю, мы спустимся в трюм и скоротаем время беседою о часах.
— Я с вами, — вмешался Барнс, который всё понял. — Если, конечно, позволите.
— Милости просим, полковник, — отвечал Даниель и первым двинулся к открытому люку, чёрным прямоугольником зиявшему на залитой огнём палубе.
Отец Эдуард де Жекс, член Общества Иисуса, стоял на одной ноге (он повредил щиколотку) и оглядывал след, оставленный им на крыше Белой башни. Интересовало отца Эдуарда главным образом, где содержимое сумки, которая в последние несколько мгновений значительно полегчала.
Под натянутым тросом, вперемешку с упавшими шотландцами и разлетевшимися в стороны кинжалами, пледами и беретами, пролёг Млечный путь монет и кожаных мешочков. Де Жекс заковылял назад, складывая их в сумку. Устыдясь, что святой отец сгибается в три погибели, ошалелые горцы вскочили, потирая синяки, отряхнули килты и принялись собирать с крыши сверкающие монетки.