Вместе с Ольшевским в полк прибыл Давыдов, один из кизеловских советских работников. Он уезжал в Вятку ликвидировать какие-то дела, но попал под партийную мобилизацию и был направлен на фронт. Давыдов принял 2-й батальон после Ольшевского. По всему было видно, что эта должность Давыдова не удовлетворяла, так как он считал себя способным на большее, но ничего большего не показал, как говорят, «пороху не выдумал», и особенной любовью у бойцов он тоже не пользовался.
ЛИКВИДАЦИЯ ПРОРЫВА НА УЧАСТКЕ 29-й ДИВИЗИИ
В марте 1919 года белые, сосредоточив значительные силы, вновь переходят в наступление по линии Пермь — Глазов и прорывают фронт на участке 29-й дивизии, тесня ее полки к станции Чепца.
Командарм 3 Меженинов дает распоряжение комбригу Особой Васильеву снять с левого фланга бригады 22-й Кизеловский и 23-й Верхкамский полки и срочно на подводах перебросить их для ликвидации прорыва в район станции Чепца. Остальные части бригады приказано было отвести в район верховьев Камы на линию Афанасьевское и Гордино.
На пятые или шестые сутки 22-й и 23-й полки прибыли в район прорыва и поступили в распоряжение командира 1-й бригады 29-й стрелковой дивизии, бывшего полковника старой армии Андрианова, который почти с ходу направил их в бой: 22-й полк — в район станции Чепца, а 23-й — в район села Кулиги. Передовые части белых, встретив неожиданное упорное сопротивление наших полков, откатились назад в ожидании подхода главных сил. За это время нам удалось на северной окраине села Кулиги, используя господствующую высоту, организовать хорошую оборону. Белые, подтянув главные силы, вновь атаковали наши части. Завязались жаркие бои, длившиеся несколько дней подряд. Здесь мы применили тактику, выработанную в районе Кудымкора: упорное сопротивление в населенных пунктах и активные действия подвижных лыжных групп, которые легко, особенно ночью, проникали в тылы противника. Наши лыжники нервировали и изматывали противника. Эта тактика помогла кизеловцам и верхкамцам остановить противника и ликвидировать прорыв. Фронт вновь стабилизировался. Обе стороны начали укреплять ледяные окопы и обживать новые позиции.
На смену нам пришли приведшие себя в порядок полки 29-й дивизии. Кизеловцев сменил полк «Красных орлов», верхкамцев — волынцы. После этого мы отправились в распоряжение штаба своей Особой бригады и нас отвели на отдых в Омутнинский завод, что северо-западнее города Глазова.
Пока мы ликвидировали прорыв на участке 29-й дивизии, в район села Афанасьевского и Залазнинского завода был послан на усиление левого фланга Особой бригады 10-й Московский полк, только что прибывший из центра. Полк этот состоял в своей массе из московских кустарей, парикмахеров, пекарей, поваров, ресторанных официантов. Командный состав был подобран из мобилизованных офицеров старой армии. Коммунистов в полку было очень мало, промышленных рабочих в нем не было совсем. Поэтому, несмотря на хорошее вооружение и прекрасное обмундирование, полк оказался малобоеспособным и морально неустойчивым. При первой же встрече с противником, восточнее Залазнинского завода, полк, не выдержав напора белых, в панике начал отходить по дороге на Глазов, оголяя левый фланг 3-й армии и подставляя его под удар противника. Комбриг Васильев вызвал меня к прямому проводу и, кратко обрисовав обстановку, приказал немедленно выступать, чтобы прикрыть дорогу, ведущую с Залазнинского завода на Глазов.