Пожалуй, Роман Владимирович начал слишком уж в лоб. Шефилов собрал на лбу морщины, упрятал глаза в щелки и перестал напоминать радушного хозяина.
– Я что-то не въезжаю, Рома… Ты что приехал – мне предъяву делать? – проговорил с закипающей угрозой в голосе.
– Нет, Тихон, я в этом деле сторона. Если ты что замутил – не мое дело. По-простому прошу – оставь Машу в покое, если это твои заморочки…
Шефилов, немного успокоившись, разглядывал Марию.
Та не знала, куда деться. Если мужчины так ведут серьезные разговоры, то ей и в самом деле лучше было остаться в машине.
«Нет чтоб спокойненько чайку попить, о прошлых днях повспоминать, похихикать, в конце концов! Нет – сразу быка за рога и в стойло. Ну кто ж так делает?!»
– Так, значит, ты у нас девушка в бегах? – с тяжеловесной ухмылкой произнес Шефилов. – Занятно.
Мария сглотнула.
– И много тебе корячится?
– Тихон, – вступился Савельев, – на стволе дубарь висит. Ее сосед.
– Ух ты! – снова начал ерничать хозяин, но уже без добродушия, со злой издевкой. – И ты, значит, думаешь, что это я того дубаря красиво упаковал?
– Не ты. Твои люди.
– Рома, а ты ничего не попутал? – негромко, снова закипая, спросил Шефилов. – Ты что думаешь, на мне все московские жмуры висят?!
– Нет, Тихон. Только этот. В общем, ответь – есть в этом деле твой интерес? Нет – мы отваливаем.
– Сосед был – кто? – жестко, по-прежнему глядя только на Марью, спросил Шеф.
– Наркоша. Ее мужа на иглу посадил.
– Мужа, значит… А ты ей – кто? – резко переметнул взгляд на Савельева.
– Друг, – пожал литыми плечами боксер. – Только – друг.
– Понятно. – Шефилов обвел глазами свою притихшую братию и с деланой обидой (а может, с всамделишней, взаправду), проговорил: – Во как бывает… Приехал друг… Ты думал… А тут – предъява. В полный рост. – И снова Савельеву: – Если я, Рома, тебе скажу, что не моя это тема, – поверишь?
Роман промолчал.
– Не поверишь, – печально усмехнулся Тихон.
Подумал о чем-то в гнетущей тишине и резко встал:
– Пойдем.
Сергей, пропуская хозяина в коридор, отступил в сторону, глядя на Савельева с угрюмой недоброжелательностью; Володя, все так же с бокалом в руке, с усмешкой наблюдал, как медленно поднимается из низкого кресла Марья…
Пока в этом доме говорили только хозяин и его гость.
Шефилов быстро прошел полутемную прихожую, рывком распахнул дверь в противоположную комнату, оказавшуюся большим светлым кабинетом, и, не дожидаясь, пока подойдут остальные, никого не приглашая сесть в многочисленные креслица возле длинного стола, уселся в кожаное кресло перед рабочей его частью.