И вот, теперь всё рухнуло. Привычная жизнь, ежедневные заботы, размеренный распорядок дня, обеды, завтраки, ужины. Куда всё подевалось и зачем всё это, если её муж, благороднейший человек, уважаемый и благополучный член общества, сидит в тюрьме. Как он там обходится без тёплой ванны, без приличного обеда, что он там вообще кушает, кто ему стирает бельё. У него даже нет с собой приличной смены. Сара вообще не представляла себе где и зачем он сидит, что там за обстановка. Слухи, доносившиеся до неё, ужасали её. Она пыталась узнать у Акулины хоть какие-то новости, но та молчала и ничего не говорила, не желая огорчать хозяйку. Акулина отговаривалась: «Ничего не слышала, ничего не знаю. Б-г его сохранит и спасёт. Не убивайтесь так хозяюшка, не мучьте своё сердце. Всё образуется»
Каждый божий день Акулина открывала почтовый ящик, висевший на внутренней стороне входной парадной двери и вынимала почту. Почтальон просовывал в щель письма, газеты, а Акулина передавала их хозяину, когда он был ещё дома, до ареста. Теперь она относила всю почту хозяйке. Акулина заметила, что, читая некоторые письма, хозяйка рыдала, разрывая своё и её сердце. Она никак не могла взять в ум, почему хозяйка плачет. Как-то раз она не выдержала и спросила:
- Почему Вы плачете, дорогая хозяюшка, когда читаете письма?
- Ты послушай, что пишут, - открыла одно из последних, полученных только сегодня, - «Смерть жидам! Изверги проклятые. На виселицу живодёров. Мало им, что повесили нашего Иисуса-Христа, душегубы, так они пьют кровь невинных христианских младенцев! Бей жидов – спасай Россию» - вот, что они пишут и так почти каждый день, Акулина.
Сара читала эти выжженные на её сердце слова и рыдала. Слёзы текли ручьём. Она вспомнила погромы на Херсонщине. Акулина как могла утешала хозяйку.
- То разбойники с большой дороги. Им бы только грабить и убивать. Проклятия нет на их головы. Пусть они горят в гиене огненной. А хозяин буде дома. Всё буде, дорогая хозяюшка, правильно.
Акулина думала, может не показывать хозяйке те письма. А что, если в каком-нибудь что-то важное. Нет, она не могла утаивать почту от хозяйки.
Сара в отчаянии и горе перестала чувствовать своё тело, впала в состояние, где нет ни желания, ни страха, вообще ничего, кроме какого-то умиротворения. Боль – это не последний предел. Она подумала о тех, кто страдал, не желая страдать, и не прося о том, чтобы им причиняли страдания. Она вырвалась за рамки своей плоти, перешла границы тела, осталось лишь душа и «свет», иное пространство, рай. Она победила себя и тех, кто причинял ей боль.