Вцепились мне в крылья у самого неба,
И я рухнул нелепо, как падший ангел…
Вот только не похож я на ангела, и никто не похож: ни Дато, ни Арсенин, ни Коля. Никто. Даже на падшего ангела. Одно хорошо – до демонов тоже не опустились. По крайней мере, пока. Последнее время я живу как в тумане, на автомате: ем, сплю, куда-то иду, что-то говорю. Создаю видимость адекватного восприятия реальности и никто (даже Дато) не подозревает, как мне хреново. Сломалось во мне что-то.
Все началось той жуткой ночью, когда мы вызволяли Арсенина из полицейского участка. Нет, идя следом за Туташхиа и Корено, я четко осознавал, что охрану придется перебить, но как-то это не по-взаправдашнему представлялось, как в кино или компьютерной игрушке, что ли: зашли, постреляли, ушли. Можно даже без спецэффектов. А в участке нас встретили не нарисованные вороги, а живые люди. От них пахло пивом, табаком, потом, страхом – жизнью. А потом Дато попросил Корено застрелить полицейского. И тот застрелил. Буднично. Равнодушно. Походя. И завоняло смертью. Мне и до этого доводилось видеть, как убивают: вспомнить хотя бы нашу первую встречу с Туташхиа, но там все воспринималось по-другому. Суровая необходимость, и точка. Здесь вроде бы тоже без убийства не обойтись, но вот эта обыденность… Трах-бах – и нету человека, а убийца задорно ухмыляется над трупом. И я сам трясусь и радуюсь, что не меня попросили выстрелить… Ох, до чего же паскудно-то… И непонятно, от чего хреново – от собственного страха или от презрения. К себе.
Помню, как в школе и в институте мы дружно кляли моральные терзания Раскольникова: «Тварь я дрожащая или право имею?» Осуждали и презирали. А теперь я этого студента с топором ой как понимаю. Вроде бы все предельно ясно: встав на тропу войны, я получил вполне законную, точнее узаконенную, лицензию на убийство, вот только на деле я до сих пор не признаю за собой права распоряжаться чужой, пусть даже вражеской, жизнью. А сваливать ответственность за происходящее на друзей – не могу и не хочу. Странно, а раньше мог и особых угрызений совести при этом не испытывал… Определенно – меняюсь. Вот только в какую сторону? Еще недавно мне казалось, что в лучшую: меня заслуженно уважал экипаж – сотня видавших виды мужиков, и когда на «Одиссей» напали пираты, Галактион, не раздумывая и не опасаясь, что подведу, потянул меня за собой – драться. Одному и впрямь здорово досталось: мы с коком его кипятком окатили. Правда, потом на палубу с кнутом в руках вышел Дато и выпорол корсаров, как учитель нерадивых учеников (несбыточная мечта любого преподавателя). Когда мы экватор перешли, так со мной вообще чуть не полкоманды побратались! И даже когда англичане арестовали наш пароходик (еще один черный день), люди шли ко мне (ко мне!) за поддержкой. А теперь я смотрю на себя и уже не знаю, кто я и что, решаю извечную дилемму: тварь я дрожащая или?..