— Вовсе нет! — не согласилась подруга. — Жизнь каждого человека настолько многогранна, что невозможно найти одну-единственную фразу, которая бы смогла вобрать в себя все наши мысли, чувства и деяния.
— Я удивлена тем, что ты цитируешь великих, — призналась Ира.
— Вначале, чтобы заглушить свои мысли, я начала много читать. Затем стала читать, чтобы понять, думал ли кто-то так же, как я.
— Нашла единомышленников?
— Нет. Поняла лишь, что мы все очень разные и у каждого свое понятие истины.
За столом вновь повисла пауза. Каждая задумалась о своем.
— Скажи, как зовут мою будущую крестницу? — наконец спросила Ирина.
— Мария, — широко улыбнулась Марина.
— Хорошо. Значит, будем крестить под этим же именем, — отметила Ира.
— Спасибо тебе, Ирочка!
— Можно задам еще один вопрос?
— Конечно.
— Почему именно я? Почему ты решила, что я должна быть крестной? Ведь я живу далеко. Наверное, удобнее для всех было бы найти крестную, живущую в Мадриде.
— Ты хорошая мать и жена. Воспитываешь троих детей. Думаю, сможешь позаботиться и о моей дочурке, расстояние не помеха.
— Спасибо за доверие, — поблагодарила Ира подругу.
— Спасибо тебе, — ответила та. — Ты не будешь против, если мы помолчим? Я устала от долгого разговора.
— Естественно, не буду! А может, тебе пора домой? — заботливо спросила Ира, заметив, что Марина выглядит хуже, чем в начале встречи.
— Нет, — мотнула головой та. — Я не хочу быть одна. К тому же я все равно не усну: слишком сильные боли. Если у тебя еще есть силы, давай посидим. Мне очень хочется понаблюдать. Это такое блаженство — видеть, слышать… — все тише и тише говорила Марина. — А ты ешь и пей. Не обращай на меня внимания.
Сумерки окутали Мадрид темным покрывалом. Ночь еще только подбиралась к стоящим в полутьме зданиям, но город, почувствовав ее дыхание, переменился и, сбросив дневные одежды, оголил свои истинные нервы. В воздухе витал дух свободы, вседозволенности и блаженства. Приглушенные темнотой здания, которые с утра казались угловатыми и резкими, приобрели романтические мягкие черты. Гул голосов стал тише, завораживая своей плавностью.
Постепенно начали зажигаться фонари, и по улицам заструился желтоватый отблеск, вспыхивая сотней маленьких пожаров в окнах домов.
Слова были не нужны. Достаточно мыслей. И Ирина думала. Думала о только что сказанном. Было немного странно, что они с Мариной настолько спокойно обсуждали жизнь после смерти. После Марининой смерти… Но именно в этих словах чувствовалась какая-то уверенность в завтрашнем дне. В том, что жизнь, связанная с Мариной, не исчезнет с ее уходом, а будет продолжаться, неся на себе отпечаток прожитых ею лет.