Я вскочил на ноги, и в тот же момент страшный грохот разнесся по подвалу. Сосуд лежал передо мной разбитый на тысячу кусков, бумага вся сгорела, и ее пепел хлопьями носился в воздухе. Незнакомец исчез. Шатаясь от волнения, я направился к выходу и, встретив испуганного француза, объяснил ему, в чем дело. Расплатившись с ним, я вышел на улицу, но мои мысли были заняты всеми теми странными вещами, которые только что со мной случились. Для простого фокуса это было слишком серьезно. Скорее к ней! Узнать, что с ней! Тут только я пришел в себя. Окликнув случайно проезжавший мимо кеб, я назвал адрес гостиницы, где она жила. Пока мы ехали, перед моими глазами все стоял образ плачущей девушки, зовущей меня. Вот мы подъехали к гостинице. Расплатившись с извозчиком, я вбежал в подъезд и попросил первого попавшегося лакея проводить меня к мисс Ветерелль.
— К мисс Ветерелль, сэр? — удивился он. — Вчера днем она уехала в Париж, а оттуда направится обратно, в Австралию.
На минуту я не поверил своим ушам. Уехала? Почему? Что побудило ее так внезапно покинуть Англию? Этими вопросами я засыпал лакея. Но он ничего не знал и ответил лишь, что мисс Ветерелль уехала в Париж, чтобы пересечь материк и сесть в Неаполе на первый же пароход, отправляющийся в Австралию. Видя, что тот действительно ничего не знает, я повернулся и тихо вышел из гостиницы. События разворачивались слишком стремительно, чтобы я мог что-нибудь понять. Факт был в том, что она уехала, но как и почему — я терялся в догадках и предположениях.
Наконец на следующий день почта принесла мне известие. Это было письмо, написанное еще в Лондоне, но отправленное только из Дувра. Вот что в нем было написано: «Мой единственный! С отцом случилось что-то страшное. Что именно — не могу сказать: сама не знаю. Нынешним утром он вышел в веселом, бодром настроении, а вернулся дрожащий как лист и мертвенно бледный. Он едва добрел до моей комнаты и упал в кресло почти в обмороке. Когда он пришел в себя, первыми его словами было: „Вели служанке скорее укладывать вещи. Нельзя терять ни минуты. Через полчаса мы уезжаем в Париж, а затем в Неаполь, чтобы успеть на пароход, отправляющийся в Австралию“. Я пыталась возражать. „Ни слова! — воскликнул он. — Сегодня утром я встретил человека, присутствие которого делает наше пребывание в Англии невозможным. Нельзя терять ни минуты, если ты не хочешь найти меня мертвым у твоих дверей“. Я была ошеломлена. Не говоря ни слова, я поспешно собрала вещи, и через полчаса мы уже выехали из гостиницы. О, как я хотела проститься с вами! Но отец так боялся оставаться в Лондоне, что мы вынуждены были уехать немедленно. Пока мы ехали, он напряженно всматривался в прохожих и боязливо вздрагивал, когда какая-нибудь карета с шумом перегоняла нас. И теперь, мой дорогой…» Письмо на этом прерывалось.