Это было благородных пропорций серое здание, почти квадратное, с массой различных надстроек и башенок. Некоторое время я колебался — войти мне или не стоит, но наконец отворил старую железную калитку и оказался в парке. Все вокруг носило следы запустения и разрушения. Дорожки так заросли травой, что с трудом можно было заметить те места, где раньше были клумбы и куртины.
Дом носил те же следы запустения и разрухи. Я прошел монументальный каменный портал и постучал в дверь. Раздались шаги, в замочной скважине щелкнул ключ, и дверь распахнулась.
Передо мной стоял старик, одетый в длинный черный сюртук, позеленевший от старости. На вид этому человеку было по меньшей мере лет семьдесят. Он спросил, по какому делу я явился. В ответ я осведомился, дома ли сэр Уильям Гаттерас.
— Сейчас справлюсь, — ответил старик и, оставив меня дожидаться в передней, вышел.
Минут через пять или около того он вернулся и сделал мне знак следовать за собой. Слуга провел меня через весь дом и, открыв дверь, пригласил войти. В кабинете я увидел высокого пожилого человека с сосредоточенным выражением лица.
— Мой слуга сказал, что ваше имя — Гаттерас, — начал он.
— Да, это так, — ответил я, — мой отец — Джеймс Даймок Гаттерас.
Хозяин внимательно вглядывался в меня в продолжение нескольких секунд, но не выразил никакого удивления. Затем, сложив вместе кончики пальцев — его излюбленная привычка, как я узнал позднее, — он торжественно начал:
— Джеймс был моим младшим братом. Он сильно скомпрометировал себя в Англии и был выслан за границу. Мы некоторое время получали от него известия из Австралии, но вскоре он совершенно скрылся с нашего горизонта. Возможно, вы действительно его сын, а может быть, и нет. У меня на данный момент нет достаточных сведений, чтобы судить об этом.
— Даю вам слово, что это так, — ответил я, немного задетый его речью, — но если вы желаете дополнительных доказательств, то у меня в кармане пальто лежит книга на латинском языке с собственноручной подписью моего отца и надписью, указывающей, что он подарил эту книгу мне.
— Это Катулл?
— Он самый!
— В таком случае я попрошу вас немедленно возвратить ее мне. Эта книга принадлежит мне. В тысяча восемьсот тридцать третьем году, третьего июля, около одиннадцати часов утра, я заплатил за нее восемнадцать пенсов в магазине Джона Бернса в Лондоне, на Флит-стрит. Мой брат взял ее у меня, и с тех пор я так и не смог приобрести другой такой же экземпляр.
— Значит, вы признаете, что эта книга доказывает мое происхождение?
— Я не признаю ничего. Чего вы от меня хотите? Зачем вы сюда явились? Вы сами видите, что я ограничен в средствах и никакой поддержки оказать вам не могу. Не могу оказать вам и протекции, поскольку утратил всякие связи с обществом.