Они поговорили ни о чем еще минуту, и Дуняша первой положила трубку — время поджимало. Но вместо того, чтобы бежать вниз, к поджидавшему в «Гелендвагене» Никандрычу, устало опустилась на диван.
Мама стояла рядом и молча смотрела на дочь.
– О-хо-хо! — по-старушечьи вздохнула Дуняша.
Конечно, она была безумно рада звонку Пифа. На него и надеялась, когда сюда ехала. Но любит ли она его по-настоящему? Может, это просто из-за многолетней дружбы и нелюбви к Марату? Не зря же они, еще до второго появления Марата, так и не переступили черту? И где они будут с Пифом жить? Даже если благополучно исчезнут с бешеных глаз нынешнего мужа. В какой-нибудь такой же пятиэтажке? Только не в Москве, а где-нибудь за Уралом, подальше от барской семьи.
Нет, не хочется ей в холопки. Но хочется — с Пифом. Вот ведь дилемма…
– Я поехала, мамуль, — наконец сказала она.
– Давай, доченька.
У двери еще раз обнялись.
– Только не делай глупостей, ладно? — осторожно попросила мама.
– Постараюсь, — честно пообещала Дуняша.
Теперь оставалось лишь понять, что в ее положении будет большей глупостью — остаться с Маратом или, подвергая Пифа, единственного друга, серьезной опасности, пуститься в какую-то придуманную им авантюру…
На следующее утро проснулись рано.
Ни Александр Федорович, ни Ольга Николаевна, по трезвому рассуждению, не питали особых надежд на чудодейственного знахаря. Но поскольку более надеяться было вообще не на что, трезвые рассуждения как-то временно отменились, и визит к Николасу волновал до дрожи.
Пиф, как почти профессиональный медик, и вовсе на чудеса не рассчитывал, однако считал трудную поездку в далекую страну оправданной. Во-первых, если есть хоть одна сотая процента — в их ситуации уместно хвататься и за нее. Во-вторых, Ольге Николаевне было куда легче присутствовать при угасании мужа, зная, что она делает для него все возможное и невозможное.
В итоге в восемь утра они уже были около «клиники» знахаря.
Привезли их все на том же коптящем микроавтобусе. Солнце светило вовсю, расцвечивая богатую растительность, вымытую щедрым ночным дождем. Дышать было вкусно.
Сам хилер приехал чуть позже, на серебристом «Патроле» — причем в весьма богатой комплектации, даже с мониторами в спинках передних сидений. Видать, выданный ему в верхнем мире дар неплохо окупался в мире нижнем.
Клиника же была выдержана, в отличие от джипа, вполне в духе филиппинской деревни. Прилепилась она к боку поросшей деревьями горы и состояла из трех комнат: темной прихожей без окон, большой светлой «операционной» и крошечной, тоже с окошком, то ли кухоньки, то ли лаборатории. Кроме раковины и газовой плиты, работавшей от красного большого баллона, там стоял шкаф с химической посудой и какими-то реактивами и легкие бамбуковые стеллажи со стеклянными банками, заполненными неведомыми растительными и минеральными смесями.