Только не в душе Кураева-младшего.
Он в окно видел, как Дуняша пошла провожать Пифа, как они о чем-то шептались на крыльце, как она на прощание легко коснулась губами щеки Светлова. И снова с самого донышка Маратовой души поднялась темная и тягучая ненависть к этому уроду. Именно от него идет вся неразбериха с женой.
Отец прав насчет тигра и барана, только вывод делает неверный. Если баран мешает, его нужно просто уничтожить. Соперник — не соперник, какая разница? Нет барана — нет проблемы.
Марат с трудом дождался, когда гости разойдутся.
Попрощавшись с родителями, чуть не бегом рванул в их с Дуняшей спальню.
Жена сидела на кровати, еще одетая, и с кем-то разговаривала по мобильному.
«Надо завтра узнать с кем», — машинально подумал Марат. Впрочем, по ее радостной улыбке он уже догадывался.
Увидев мужа, быстро распрощалась с собеседником, спросила, как прошла командировка. Вместо ответа Марат схватил ее за руки, крепко притянул к себе.
– Мне бы не хотелось сегодня… — Тихие слова ледяным душем пролились на Марата.
– Почему? — глухо спросил он.
– У меня утром еще не совсем кончилось, — попыталась объяснить она.
– Плевать, — прохрипел Марат.
Он был уверен, что жена врет. Его сознание заняли лишь две мысли: первая — ею надо немедленно овладеть, вторая — этого урода надо гасить, что бы ни говорил отец. Он дернул «молнию» на ее юбке, сбросил раскрывшуюся тряпочку к ногам. Таким же резким движением стянул с нее белье.
– Но я хотя бы в душ пойду…
Дуняша по-настоящему испугалась, чуть не плакала — Марат на глазах терял человеческое обличье.
Больше она ничего не успела сказать.
Он даже не на кровать ее бросил, а на ковер, как когда-то. А может, специально — чтоб помнила.
Удивительно, но в этот раз Дуняша решилась на сопротивление.
Она сражалась так, как будто ее атаковал уличный бандит, а не муж. Впрочем, все было бесполезно — с чудовищной силой Марат сжал ее руки, раздвинул ноги и, наплевав на причиняемую физическую боль, сделал все, что хотел.
Прошло минуты три, может, час: время перестало размеряться равными порциями, превратившись в сплошной, медленный и тягучий поток.
Дуняша молча лежала на полу, даже не пытаясь подняться. Недавно белая и нарядная блузка порвалась и испачкалась кровью от двух ссадин на плече. Все тело болело, но это ее сейчас волновало меньше всего.
Ее вообще сейчас мало что волновало. В ее сознании тоже были лишь две мысли: о том, что больше он этого с ней не сделает никогда — или она его убьет. На еще одной мысли она старалась сейчас не задерживаться. Когда Марат был в ней, она нутром почувствовала, что зачала: насчет месячных Дуняша солгала. Наверное, это необъяснимо. Но многие женщины чувствуют подобные вещи в самый момент за— чатия.