— Вели-ка принести свечей! — приказал Илья Романович дворецкому и, как только тот вышел, шепнул Иллариону: — Глаз с него не спускай!
Он был чрезвычайно доволен находкой, так разочаровавшей слугу. Из обнаруженных бумаг следовало, что графу Мещерскому принадлежат восемь поместий в черноземных губерниях, с огромными наделами земли и пятнадцатью тысячами крестьян. Илья Романович прикинул, что волокита с переоформлением бумаг займет не меньше полугода, если не поторопить чиновников. А поторопить их можно только одним известным способом, но… Где взять денег? Если и были в доме ассигнации, то сгорели… Вперед господа чиновники не верят, им подавай наличные, этим зажравшимся скотам. Илья Романович упал духом и приготовился было мысленно возроптать на превратности судьбы, как вдруг обнаружил на дне ларца еще одну бумагу. Это была расписка ростовщика Казимира Летуновского в том, что он получил от графа на хранение… У князя потемнело в глазах — пятьдесят тысяч рублей серебром!
— Дурак! — в сердцах выругался Белозерский. — Поляку, жиду доверил целое состояние!
Это был сокрушительный удар, и князь заранее почитал себя жестоко обкраденным. Огромные деньги, к которым он даже не успел прикоснуться, уплывали у него из рук. Ведь даже если проклятый ростовщик не удрал из Москвы с армией Наполеона, как большинство его соплеменников, то получить с него эти деньги будет весьма и весьма затруднительно. Об этом князь и думал всю долгую беспокойную ночь, ворочаясь в чужой постели в доме Шуваловых. Перины казались ему комковатыми, простыни сырыми, воздух угарным — и во всем была виновата расписка Казимира Летуновского, лежавшая у него в бумажнике. Как только Илье Романовичу удавалось на мгновение забыться, ему немедленно начинали сниться пятьдесят тысяч рублей серебром, он со стоном открывал глаза и шарил руками по одеялу, словно ловя катящиеся прочь монеты. К утру у него разлилась желчь и, увидев в зеркале для бритья свое отражение, князь сплюнул в умывальный таз, поданный Илларионом.
— К поляку! — мрачно бросил он, почти вырывая у слуги полотенце.
Маленький одноэтажный дом ростовщика на Остоженке Илья Романович знал очень хорошо. В бытность свою офицером гусарского полка он заложил у Казимира немало ценных вещей и дорогу к нему помнил отлично. Едучи на Остоженку, князь, в принципе не будучи человеком религиозным, горячо молил Бога, чтобы Казимир был в Москве, чтобы дом его не тронул пожар и чтобы деньги графа Мещерского не разворовали колодники или французы. Он совершенно не верил в успех предприятия и надеялся только на чудо.