У меня в жизни никогда не было откровенных везений. Сейчас, например, я понимаю — то, что доставалось другим относительно легко, мне всегда приходилось добывать в муках. Ну вот скажите, почему бы мне на самом деле не повезти с устройством в военпреды? Так нет, я целый год ждал, пока у них освободится место, но оно так и не освобождалось. Потом в армии начались сокращения, но почему-то именно младших офицерских должностей не хватало и тогда.
В армии ведь как — довольно быстро, в течение двухтрех лет, человек дослуживается до капитана, а потом кто-то должен прийти на его место, так как должность уже не соответствует званию.
Поэтому призывы продолжались. Второй раз, в декабре 2004 года, я опять пошел к Орехову, но на этот раз его очки не блестели оптимистично и лысина была довольно грустной. Все эти пошловатые речевые мои обороты означают, что в этот раз его просьба другу из администрации города наткнулась на «очень нужны призывники-офицеры, это прямое указание из администрации президента».
Надо сказать, что каждый раз тогда при слове «армия» во мне просыпались все самые жуткие страхи и автоматом долбило в мозг «дедовщина… дедовщина… дедовщина». Мне ведь никто не объяснял, что это мало касается офицеров, но передо мной мелькали те жуткие кадры из «Совершенно секретно», где духов приучали к дисциплине путем избиения табуретками и бутылками с водой. Кто бы мог подумать, что это не воспринимается так страшно, когда ты там, внутри.
И тогда я пошел в ФСБ. Долго топтался перед той неприметной дверью на улице Крупской, мямлил про себя все то, что скажу человеку, который со мной будет разговаривать. Интересно, конечно, насколько я изменился в дальнейшем, убив в себе эту тягу к службе, государственному подчинению, став духовным лидером целого течения, хотя и не такого большого, как коммунистическая партия Зюганова.
Я никогда в жизни не представлял себе, что может быть что-то лучшее, чем служба. У меня была сильнейшая тяга к тому, чтобы было на кого опереться и чувствовать за собой реальную силу. Я видел изможденного, тогда еще молодого, дедушку, который приезжал из довольно длительных командировок, сразу ложился спать. Однажды вытащил у него из кобуры пистолет и впервые увидел, как лицо человека может не просто побледнеть, а стать таким зеленым, как лист растения. Он тогда, как бы играя, вытащил у меня из рук пистолет, а потом вечером ходил вдупель пьяный.
Но на удивление, такие вещи, как знакомства с людьми любого чина, ранга и должности, у меня в жизни всегда проходят довольно хорошо. Не знаю, хвастовство это или нет, но в процессе своих жизненных метаний у меня появилось много знакомых в самых разных министерствах, в основном силовых. Это необычно, тем более что сейчас не очень нужно. В целом я нравлюсь людям, и, наверное, то, что я ничего нигде не добивался, кроме сегодняшнего бизнеса, — это просто моя вина. Уж очень мощные я действия предпринимаю и больно быстро потом остываю.