То, что случилось осенью, я называл адом. Но теперь называю просто — жизнь.
О том, что Регина беременна, мы узнали где-то в сентябре. Тест показал положительный результат и это принесло тревогу. Это был уже третий раз, два предыдущих, как назло, были тоже где-то осенью. Как вы сами понимаете, прошлые два раза ничем хорошим не закончились, кроме ужаса 22-й больницы, рыдающей жены и слов, от которых стыла кровь в жилах: «Я звала медсестру очень долго, но никто не подходил. Сильно заболел живот, и в туалете я смыла его в унитаз».
Мы несколько лет не могли зачать ребенка. И лишь в армии, после того, как съездили отдохнуть на юг, это получилось, но получилось, как я уже сказал «мимо». Лапароскопия. И потом их было еще несколько, этих лапароскопий. И вот, с одной стороны, трудно забеременеть, а с другой — еще и трудно выносить.
Мы не радовались, так как знали, что по непонятной причине одна беременность завершилась гибелью ребенка на 5-й неделе. Но всегда чего-то ожидаешь подспудно — а вот… а может быть… а вдруг? В этот раз все воспринималось очень остро, потому что мы оба чувствовали свою готовность стать родителями, потому слишком долго живем просто вдвоем.
Незадолго до этого мы стали наблюдаться в центре «Семья». Дорого, вежливо. Центр был основан семьей из двух врачей — она гинеколог, он хирург. Она нас приняла первый раз, мы обо всем поговорили, нам реально очень понравилось. Мы рассказали о том, что очень хотим иметь ребенка, но вот, мол, такие обстоятельства. Одна внематочная, другая замершая на раннем сроке.
Регину обследовали и нашли пару признаков, по которым она могла быть во время этого обследования… беременной. И на самом деле через некоторое время тесты показали положительный результат. В груди было даже молоко. Желание женщины иногда настолько сильно, что, говорят, даже есть такая штука, как ложная беременность. Но все-таки в этот раз мы надеялись на беременность настоящую.
Через несколько недель мы пришли на прием, и врач огорошила нас — на УЗИ что-то там показывало, что беременность, скорее всего, опять внематочная. Мы были мрачными, Регина подавлена, я тоже. «Какого хуя вообще опять мы пытались что-то сделать, — проносилось у меня в голове. — Чтобы опять увидеть ужасы казарменных больниц, чтобы опять Регина лежала в палате, отвернувшись к стене?»
Мы спустились вниз, там рядом был парк и беседка. Шел дождь, погода была типично осенней, серой и поганой. И тогда что-то во мне порвалось. Невероятно трудно было все время быть напряженным, невероятно трудно верить во что-то. В первый раз я прикладывал к животу жены иконку и молился. В этот раз я тоже молился. Ведь верить хоть во что-то надо же, верно?