- Нет, не проще.
Эльфы, обменявшись выразительными взглядами, грустно улыбнулись: действительно, для чего было тратить силу тогда, если скоро представится другая возможность избавиться от неугодных спутников? Судить по всем правилам их, конечно, никто не будет, да и незачем, раз вина полностью доказана. Впрочем, они и на суде бы не сказали ни слова в свою защиту: ошибка была слишком чудовищна, чтобы надеяться на снисхождение. А так они просто будут помнить о ней на несколько утомительных дней и ночей больше. Только и всего.
Тирриниэль оглядел их бледные, измученные лица и мысленно вздохнул.
Действительно, зачем? Что заставляет этих упрямцев идти вперед, покорно выполняя все указания Белки? Страх? Вряд ли. Боль? Так их подлечили вчера, накормили, перевязали. Дали целебного отвара из местных трав, позволили вдоволь выспаться, не слишком рано подняли, да и сейчас темп держат ровным, умеренным - как раз такой, чтобы истощенные эльфы выдержали, не повалившись замертво. А они все равно угасают. С каждым часом все больше киснут, утопая в собственных сомнениях и чувстве вины с головой. Вспоминают то, что увидели в воспоминаниях своего Владыки. Со стыдом гонят прочь настойчивую от отвращения мысль о том, что всего несколько дней назад бестрепетно подняли на него оружие. Но мысль эта все равно упорно возвращается, доводя их утомленные разумы до настоящего исступления.
Да-а-а... тяжко им сейчас. Очень тяжко. И очень нелегко сознавать, что их самым банальным образом обманули, использовали, сперва посулив несбыточное, а потом заманив в старую, как мир, ловушку. Предательство... как ни посмотри, но это все равно было предательством: Дома, трона, Рода, всего Леса и его грозного повелителя, прославившегося своей непримиримостью к врагам. Как ни крути, но прощения для такого проступка нет и не может быть. По законам Темного Леса за это полагалась немедленная смерть. А то, что причиной стал обман... пожалуй, это - слишком слабое оправдание за попытку собственноручно убить, предварительно унизив, высокого лорда. И если бы Белка не увидела вовремя, не прочла, что за мысли заставляют их идти вперед, то не видать бы им больше белого света, не вдыхать ароматы свежей хвои, не встречать новых рассветов и не радоваться каждому прожитому дню. Особенно тогда, когда эти самые дни выдались на редкость теплыми и красивыми.
- Мне не нужны ваши жизни, - вдруг обронил Владыка Л'аэртэ, протягивая удрученному ллеру раскрытую ладонь. И тот вздрогнул, обнаружив на ней свой родовой перстень. - Возьми. Это твое.