Полуэльф непонимающе моргнул.
- Чертоги, - с непонятным выражением подтвердил Охотник, заставив его вскинуть голову и с недоумением оглядеться. А потом - изумленно распахнуть глаза и неприлично разинуть рот, в искреннем ошеломлении уставившись на самое настоящее чудо.
У Светлого Владыки Эллираэнна, как говорили, Чертоги были любовно выращены из гибких ветвей золотого остролиста, искусно переплетенных друг с другом и обретших форму огромного купола, который накрывал, подобно громадной чаше, самое сердце Светлого Леса. При взгляде на него у непривычного человека глаза начинали слезиться от яркого золотого блеска и на миг что-то сладко замирало в груди. Казалось кощунственным прикасаться к этой хрупкой красоте, было страшно ее задеть или случайно повредить. Страшно раздавить даже неловко подвернувшуюся травинку...
В Темном Лесу Чертоги иные - жесткие, суровые, прячущие под своей зеленовато-серебристой листвой острые жала и ядовитые шипы. Невероятно красивые, благодаря белоснежных ясеням, но при этом смертельно опасные. Способные и удивить своим сказочным убранством, и уничтожить одним единственным прикосновением. Но зато в них Темный Владыка чувствовал себя абсолютно защищенным. Там ему подчинялась каждая веточка, каждый крохотный листочек и каждый сучок, которому повезло вырасти под сенью невероятно мощной ауры Огня Жизни. Этот Огонь питал Темный Лес изнутри, дарил ему жизнь, заставлял восхищаться его непривычной, суровой красотой, перед которой хотелось смиренно склонить голову, а потом пасть на колени, поддавшись витающей там ауре неумолимой силы...
А вот Золотые Чертоги оказались непохожими ни на что. В лучах заходящего солнца они играли мягкими бликами на кронах переплетенных между собой деревьев. Переливались сочным янтарем. Благоухали цветами удивительной раскраски. Поражали своим величественным, но при этом - и сдержанным убранством. Они не походили ни на Светлые, ни на Темные Чертоги. Казалось, они объединили в себе все лучшее, что только могли создать за прошедшие тысячелетия Перворожденные. Вобрали в свой узор и теплое золото остролистов, и приятную белизну эльфийских ясеней, и легкий трепет лепестков голубой лиардели, которую даже привередливые эльфы признавали красивейшим творением природы... казалось, сам мир вдруг доверчиво распахнулся навстречу ошеломленно замершим гостям. Охотно раскрыл свои объятия и снисходительно посмотрел сверху вниз: мол, ну что же вы? Заходите!
Тирриниэль, который однажды уже видел это чудо, сдержано улыбнулся. А вот Ланниэль, никогда не покидавший родной Лес, пораженно покачал головой.