– Дело дрянь.
– Почему? – нахмурился Дудницкий.
– По-моему, вы не правы, Гаврила Андреевич, – немедленно возразил Красин, – людей достаточно. Информацию о том, где базируется банда, мы получили из надежных источников. Осталось скрытно подобраться к их стойбищу, окружить и перестрелять. Даже если мои люди не военные, а простые рабочие и служащие, на курок-то нажать они смогут.
– Ну, для начала к бандитам надо скрытно подобраться, – скривился Трефилов, – бандиты, думаю, не дураки и выставят вокруг охранение.
– Да чего нам их охранение, – фыркнул Дудницкий, рвавшийся в бой, – вперед пойдут опытные бойцы, снимут часовых, а потом подойдут остальные и смешают это осиное гнездо с дерьмом.
– Не думаю, что все так просто будет, – покачал головой Трефилов. Обернувшись к строю, он вызвал первого попавшегося добровольца из числа партийцев и указал на консервную банку, лежавшую в пятнадцати метрах от них: – Боец, сможешь попасть вон в ту банку?
Мужчина молча, с каменным лицом передернул затвор, быстро прицелился и выстрелил. Пробитая пулей банка отлетела в сторону.
Брови Трефилова подались вверх от удивления:
– Принимал участие в боевых действиях?
– Нет, – хмуро ответил доброволец.
– Где научился стрелять? – поинтересовался Трефилов.
– На заводе были курсы боевого инструктажа, – пояснил боец и по приказу начальника милиции вернулся в строй.
– Что, Гаврила Андреевич, убедились, насколько подготовлены обычные рабочие, – засмеялся Красин, – каждый коммунист в трудный час с оружием в руках может встать на защиту родины и партии.
– Да, не все так плохо, как вы тут нам пытаетесь изобразить, – поддакнул Дудницкий, оправляя гимнастерку.
– А это что еще такое? – слова Трефилова были обращены к конному отряду из десяти человек, появившемуся на площади. На конниках была форма сотрудников ОГПУ: фуражки с красным околышем, темно-синяя гимнастерка, шаровары. Впереди ехал заместитель начальника окротдела ГПУ Тарасенко – среднего роста, крепко сбитый, с маленькими, глубоко посаженными глазами-буравчиками и квадратным подбородком, делавшим его похожим на бульдога. В красной петлице у особиста красовались три прямоугольника – «шпалы». Отряд подъехал к ним на фоне всеобщего молчания. Слышно было только, как цокают копыта коней по мостовой. Проворно спрыгнув с лошади, Тарасенко поздоровался с ними и сообщил, что он берет командование отрядом на себя.
– Как это на себя? – возмутился Павел Игнатьевич.
– Вы возражаете? – глаза-буравчики Тарасенко впились в Красина.
– Нет, – буркнул председатель окрисполкома.