В прихожей вспыхнул свет – и Аня невольно прикрыла глаза ладонью. Нет, не потому, что этот свет ослепил ее. Просто она натолкнулась на пристальный взгляд мужчины, который открыл им дверь.
И – она сразу узнала его.
Он почти не изменился. Та же статная фигура, те же бархатные глаза. Только прибавилось морщинок в углах глаз.
– Добрый вечер, сударыня, – галантно сказал он. – У меня такое впечатление, что я вас где-то видел. Если бы вы не были неповторимы, то я бы сказал, что видел даму, похожую на вас. Но, несомненно, этого не может быть, и мне посчастливилось запечатлеть в своей памяти именно вас.
– В нашу первую встречу вы не были так галантны, Роман Эмильевич, – смеясь, проговорил Алексей. – Хотя и дали Ане сто долларов. Помните ту девочку, которая была со мной восемь лет назад у дороги на выезде из Текстильщика? Так это она самая и есть.
Глубокий взгляд темных бархатных глаз Романа Эмильевича буквально впился в лицо Анны. Она как-то жалко улыбнулась, потому что в памяти вскинулось лучшее воспоминание ее ранней юности: блистательный принц на белом «Мерседесе», коснувшийся своими холеными пальцами, унизанными золотом, подбородка ее, сельской девчонки.
– А-а, – протянул Роман Эмильевич. – Помню. Как же, конечно, помню. Вы Анна? Очень приятно познакомиться. Меня зовут Роман Эмильевич Каминский. Красивое ФИО, правда? – с внезапно проклюнувшимся мальчишеским тщеславием сказал он.
– Да, – уже освоившись в новом обществе, ответила Аня и одарила хозяина самой ослепительной улыбкой, какую она только усвоила за три года «практики». – Польское. Вы поляк?
– Совершенно верно. То есть… не совсем. Мой отец был наполовину поляк, а я – соответственно только на четверть. Однако все мои компаньоны и деловые партнеры считают, что я еврей. Раздевайтесь, проходите.
– Роман Эмилич, мы у вас сегодня того… переночуем? – спросил Каледин.
– Ты что, сегодня не работаешь в клубе?
– Нет.
– Это ты напрасно, – озабоченно сказал Каминский. – Вайсберг может предъявить: дескать, деньги проплачены, а не отрабатываются. М-м-м… ну да черт с ним. Если надо – так надо. Но завтра чтоб на работу!
– Ну конечно, – с хорошо сыгранной беспечностью отозвался Алексей. – Так мы ночуем?
– Как говорил дворник Тихон гражданину О. Бендеру, да хоть всю жизнь живи, раз человек хороший.
– Вот про дворников – не надо! – с наигранным ужасом воскликнул Алексей. – Пойдем, Ань.
В гостиной им навстречу поднялась высокая миловидная женщина, в которой Аня, к немалому своему удивлению, узнала ту самую вульгарную Настю, что обозвала подаренный Алешкой букет говном. Со временем черты ее смягчились и приобрели большую мягкость.