– А как же твоя съемка? – поинтересовалась Яна.
– Пятьдесят граммов меня, старого алкоголика, не выбьют из колеи. Шутка!
– За что пьем? – спросила Яна.
– Предлагаю очень актуальный тост. За выздоровление, конечно! – Поморщившись (руки-то, видно, болели), Никита открыл бутылку и разлил коньяк, но явно не по пятьдесят граммов, скорее, по сто пятьдесят. – Бинты из-под рукавов не видно?
– Да вроде нет. Но красными ладошками ты лучше не маши. Да и брови у тебя опалены, и лицо красное, а сейчас от коньяка еще краснее будет, – перечисляла недостатки в его внешнем виде Яна.
– Ты не представляешь, какие чудеса творят у нас в Останкине гримеры, – сказал Никита, подмигивая ей.
Яна сползла с кровати, сунула ноги в валенки, воодушевленная видом вкусной еды, сделала шаг, скользя подошвами по линолеуму: тут же ухватилась за мощное плечо Никиты.
– Больно? – сочувственно спросил он.
– Терпимо. Я думала, будет хуже… Помоги мне дойти до раковины, – сквозь зубы попросила Яна.
– Может, не надо? – заволновался Никита, но Яна упрямо скользила вперед.
– Тогда держись за спину, за руки не надо, – попросил, в свою очередь, Никита, и они оба закатились в ненормальном смехе, комментируя ситуацию, мол, битый небитого везет…
– Надо же хоть умыться. Ко мне кавалер с цветами и коньяком пришел, а я лежу немытая, нечесаная, – пояснила свои действия Яна.
Она посмотрела в зеркало, висящее над раковиной, и остолбенела. Вроде в палате в данный момент находились двое – она и Никита. Тогда откуда же тут отражение какой-то изможденной женщины с бледным лицом, с глазами в пол-лица без ресниц и без бровей? Светлые волосы были почти сожжены и образовали пряди разной длины, а некоторые особо короткие пряди торчали ореолом над головой.
– Кто это? – испугалась Яна, отшатнувшись от зеркала. Наконец сообразила, что видит собственное отражение. – Никита, ты преступник! Почему не сказал, что я так паршиво выгляжу? Это же кошмар! Где мои роскошные волосы и длинные ресницы?
– А ты думала, что обгорел только я? В пламени мы были оба! А вообще-то не переживай, все отрастет.
– Какой ужас! – Яна даже забыла, что подошла умыться.
– Пошли отсюда, – оттащил ее от зеркала Никита.
Яна выпила коньяк залпом скорее с горя, чем за здоровье, и взяла кусок дыни. Ее взгляд снова привлек оплавленный акрил на пальцах.
– У меня руки словно у инопланетянина, с присосками…
– Эту проблему я сейчас решу, – засуетился Никита и начал доставать какие-то напильники, ножницы и скальпель, раскладывая их на сервировочном столике, словно маньяк, готовящийся к расчленению тела. – Я же тебе обещал помочь.