Я снова покачал головой.
– А что вы…
– Ведь живете? – Она не дала мне возможности ответить. – Меня зовут Кэролайн, Кэролайн Лукас, а это моя дочь Порция. Ей шестнадцать.
Я увидел, что дочь бросила на мать удивленный взгляд, будто мамочка только что заявила, что ее дочь – вождь эскимосов. А мама тем временем пожала мне руку, не переставая говорить. Ясно, что она и ее дочь Порция пришли вместе с исходом из Лидса. Хотя одежда и лица у них были чистыми, волосы аккуратно расчесаны, вид был как у беженцев – не спутаешь. Этот вид заключался в позе, в том, что даже если они сначала смотрят тебе в глаза, то сразу же опускают взгляд, будто чего-то стыдятся. Я бы хотел, чтобы этого не было. Действительно хотел бы. Но мы разделились на две расы – те, у кого есть дом, и те, у кого дома нет. И различие было так явно, будто у беженцев был мазок яркой краски на лбу.
Женщина, еще красивая в свои без малого сорок лет, спортивная – несомненно, от тренировок в дорогом клубе, снова представила мне свою дочь, заставляя девушку подать руку. Девушка все время кидала на мать вопросительные взгляды.
– Чертовски неприятная история, правда? – сказала женщина, неестественно широко улыбаясь. – Я слышала, что кое-кто уже вернулся домой, но снова ночью пошел газ и заставив их бежать. Вы не слышали, откуда этот газ?
Я сказал, что не слышал.
– И я тоже. Но думаю, это серьезнее, чем считается.
Я попытался изобразить уверенность, говоря, что они скоро смогут вернуться домой.
– Это было бы чудесно. Снова спать в кровати. На чистых простынях. И настоящая ванна, а не душ из холодной воды в холщовой кабинке.
Я посочувствовал.
– Какой вы счастливый, что у вас есть дом. И такой большой. – Я попытался пойти дальше, она удержала меня за руку. – Вы там один живете, правда?
– А в чем…
– Ведь правда?
– Нет, с братом.
– Он дома?
– Нет, он сейчас в деревне. Мы только что вернулись – искали еду для лагеря.
– Вы знаете, у вас удивительные глаза. Я никогда не видела такой синевы. Порция как раз мне только что говорила… Постойте!
Я уже был решительно настроен уйти от этой пары.
– Постойте!
Женщина, все так же широко улыбаясь, поймала меня за руку выше локтя, но тут же мягко скользнула пальцами вниз, к кисти. Мне надо было стиснуть зубы и уйти, не прощаясь, но у нее были такие доверчивые глаза, такой просящий голос. Как у беспомощного ребенка.
– Вы себе не представляете, каково это – спать в поле. У нас на всех одно одеяло.
Я смягчился.
– Ладно, пойдемте со мной, я вам найду пару одеял… – Она смотрела на меня с улыбкой, полной такой надежды, что я добавил еще пару предметов. – Может быть, найду какую-нибудь одежду. – Боже мой, я ощущал себя таким всемогущим, что слова пошли у меня с языка помимо моей воли. Будто я был рыцарем в сияющих доспехах, отсыпающим крошки хлеба голодным крестьянам. – Я вам приготовлю чего-нибудь поесть… Можете даже горячую ванну принять.