Пару минут мы мерили друг друга взглядами. Гнев, кипевший с момента покушения, наконец нашел выход:
— Вашими заботами о моей безопасности, граф, меня чуть не отправили к праотцам! Одно это уже заставляет сомневаться в вашей служебной пригодности! — глядя в побелевшее лицо Игнатьева, рявкнул я. — Вы не смогли защитить меня, не смогли защитить мою семью и теперь смеете говорить о прощении людей, совершивших на меня покушение! И после этого вы надеетесь, что я тихо и мирно дам вам отставку? Охрана!
Дверь в кабинет распахнулась, и на пороге материализовалась пара казаков из бригады Рихтера.
— Николай Павлович, я отстраняю вас от должности и налагаю на вас домашний арест, — не глядя на разжалованного, громко заявил я. — Охрана проводит вас к выходу из дворца. Передайте текущие дела вашему заместителю, — прибавил я напоследок.
Лицо графа побелело так, что стали видны синеватые вены на висках. Он молча склонил голову, развернулся и в сопровождении конвоиров на негнущихся ногах вышел из кабинета. Едва его прямая спина скрылась из виду, как из приемной выглянул встревоженный секретарь.
— Андрей Александрович, закройте дверь, — устало приказал я ему и уселся обратно в кресло.
Неловкую тишину нарушили пробившие семь вечера часы приемной. Я чувствовал, что под влиянием эмоций совершил непоправимую глупость, но не мог признаться в этом даже самому себе. А Игнатьеву? Мне что теперь, нужно бежать за ним и уговаривать остаться?! Конечно, на переправе лошадей не меняют, но разве не смогу я найти ему замену? Но в такие сроки, да еще ввести в курс дела, черт меня подери…
— Давайте вернемся к тому, на чем остановились, — предложил я, стараясь не думать о случившемся. — Я не требую от вас немедленного ответа, но хотел бы увидеть ваши соображения по финансовому вопросу у себя на столе через три дня, — уточнил свое распоряжение я. — Можете идти.
Дождавшись, когда дверь за восходящими светилами русской экономики захлопнется, я обхватил голову руками и замер в раздумьях. Ситуация оказалась гораздо хуже, чем я себе представлял. Игнатьев был прав, покушение являлось лишь маленькой верхушкой айсберга, торчащей на виду. Основная угроза таилась в глубине, скрытая до поры до времени от посторонних глаз. Сейчас мой корабль столкнулся с верхушкой и уже дал течь, а что станет с ним при столкновении с главной проблемой?
Я прошелся по кабинету, разминая ноги, выпил воды из графина и подошел к камину. Меня всегда успокаивала возня с огнем, позволяла мне собраться с мыслями. Но не в этот раз. Совершенно истощенный переживаниями последних суток, я был не в состоянии сосредоточиться на чем-либо, кроме мыслей о своих скорбных делах. Подумать только, со времени покушения не прошло и суток!