— Приглашай, — подтвердил аудиенцию я и встал поприветствовать своего бывшего преподавателя.
Мой учитель законоведения, сопровождавший меня в той памятной поездке, когда я появился в этом мире, стремительно вошел в кабинет. На нем был идеально подогнанный по фигуре темный мундир с двумя рядами золоченых пуговиц, серые брюки и начищенные до зеркального блеска черные как смоль туфли.
Константин Петрович Победоносцев являл собой яркий образец русского дворянства второй половины XIX века. Будучи в своей молодости ярым поклонником либеральных идей, он переписывался с Герценом и даже публиковался в «Колоколе» под псевдонимом. С возрастом, однако, взгляды Победоносцева кардинально переменились, он стал верным и последовательным сторонником монархии, обличая демократию и парламентаризм. Недавнее убийство наследника престола стало для него последней каплей, и он яростно выступил за самые жестокие меры против всех участвовавших в мятеже и против поляков в частности. Если удастся расположить его к себе и завлечь идеей, то для воплощения моего замысла лучшей кандидатуры не отыскать. По крайней мере, я сколько ни искал в дневнике-ноутбуке, так никого более достойного не нашел.
— Рад видеть вас в добром здравии, Ваше Императорское Величество, — склонил голову нетерпеливо вошедший Победоносцев. — Примите мои самые искренние соболезнования, — он склонил голову еще ниже. — Вся Россия скорбит о великой потере, постигшей всех нас.
— Тронут вашей заботой, Константин Петрович, — тепло принял соболезнования я. — Однако боюсь, вы здорово преувеличиваете, говоря за всю Россию. — Я помотал головой и скривился, как будто съел ломтик лимона. — Но прошу вас, присаживайтесь. — Сопровождая свои слова жестом, я указал на стоящее напротив моего стола кресло. — Разговор нам предстоит долгий и, мне кажется, весьма интересный для нас обоих.
— Весьма заинтригован предстоящим разговором, Ваше Величество, — устраиваясь в кресле, вставил реплику он. — Получив ваше письмо, я с самым жарким нетерпением ждал времени аудиенции. Мне стоило немалого труда не прибыть во дворец уже с раннего утра, — учтиво добавил Победоносцев, положив руки на подлокотники кресла.
— Пришло время удовлетворить ваше любопытство, Константин Петрович. — Я выдержал небольшую паузу, собираясь с мыслями, после чего напористо издалека принялся рассказывать. — Константин Петрович, дело в том, что в сегодняшней России многие считают своим правом, едва ли не долгом поучать государственных деятелей, как следует обустроить нашу державу, не отдав на благо империи и капли сил. В то время как одни льют пот и кровь на государственной службе, другие лишь покрикивают с высоты своего постамента, сидя в белых перчатках, и поучают нас жизни, — зло выговорил я. — Побороть эту ситуацию по мановению руки нет никакой возможности, да и не нужно, порой критики правы и замечают то, что не видят ушедшие с головой в работу исполнители. Однако недавно меня посетила идея, как воспользоваться желанием общества участвовать в политической жизни страны с большей пользой, чем просто затыкать им рот, игнорировать или переругиваться с ними в газетах. Я думаю о создании новой структуры, быть может, партии, если хотите. — Победоносцев непроизвольно наклонился ближе ко мне, напряженно слушая. — Я желаю создать организацию, некую гражданскую службу, которая примет в свои ряды многие горячие головы, жаждущие послужить на благо России. — Я выдержал паузу. — Но повернет их кипучую деятельность в нужное нам русло. Выпустим избыток пара в бурлящем котле нашего общества не в атмосферу, а на благое дело. — Несмотря на веру в свои слова, меня не покидало ощущение чрезмерной пафосности. Но для Победоносцева, жителя XIX века, такие речи не казались чем-либо недостойным. Люди еще не начали стыдиться возвышенных порывов.