— А как насчет нашей собственной орбиты? — поинтересовалась Николь.
— Пока судить рано, — пожал плечами Кьяри, — но я бы не сильно надеялся. Мы движемся из Системы под углом к эклиптике. Ни одна из дальних планет не лежит достаточно близко к предполагаемому курсу, чтобы можно было на них рассчитывать, так что на нашу траекторию существенно влияет лишь одно массивное небесное тело — Солнце, находящееся в шести миллионах километров. — Он указал в противоположный конец Карусели: — Мы слишком малы, движемся чересчур быстро. Если наша орбита не параболическая, то очень сильно вытянутая; клянусь, сюда мы вернемся не скоро.
— Если вообще вернемся, — досказала Николь. Кьяри молча кивнул.
— Ладно, — продолжила она, — это еще не конец. Выиграем время. Пусть нас отнесет как можно дальше от засады, а также от Системы, там уж завопим во всю глотку. Конечно, нас могут обнаружить и корсары и подоспеть раньше, чем субсветовой спасатель. Но звездолет…
— Треугольный прогон? — живо переспросил Кьяри. — Скачок на половину светового года от да Винчи, затем обратно к нам? Если риск столкновения минимален, то это… осуществимо.
— При условии, что нас кто-нибудь услышит, — возразила Хана. — Чтобы достичь Земли, нашему сигналу нужно много больше двух часов. Даже если мы вгоним в него каждый эрг нашей энергии, до Земли он долетит лишь слабым шепотком. Аварийный вызов тоже ведется во всех направлениях, и его невозможно сфокусировать. Кто поручится, что его заметят?
— Гарантий у нас нет, как, впрочем, и выбора. Нам всего-то навсего надо продержаться и сохранить эту жестянку в рабочем состоянии два-три месяца. Хоть это-то осуществимо?
— Вероятно. — Хана помедлила. — Чем дольше ждем, тем выше риск.
— Факты нам известны, Хана, — откликнулась Николь, и глаза ее собеседницы вдруг засверкали. Андрей согласился. Николь неприлично возгордилась собой. Маленькая победа, немного уравновешивающая тяжесть катастрофы, аргумент, опровергающий горечь утраты и чувство провала.
Дни тянулись однообразной чередой, и экипаж столкнулся с совершенно непредвиденной проблемой: скукой. Кьяри организовал тренировки в невесомости и навязал всем очень жесткий график, не менее часа в день, удваивая продолжительность занятия в случае пропуска. Он возобновил уроки рукопашного боя для Николь и гонял ее больше прежнего. К несчастью, заполнить досуг было нечем. Не имея доступа в свою лабораторию из-за предельно допустимого уровня радиации, Андрей не мог продолжать эксперименты. Вся развлекательная программа — игры, книги, фильмы, музыка — погибла вместе с главным компьютером. Музыкальные инструменты, конечно, скрашивали существование, но не будешь ведь ежедневно устраивать концерты, да и все песни уже перепеты. У Андрея нашлись шахматы, но они с Кьяри оказались гроссмейстерами, и, даже стараясь изо всех сил, женщины здорово уступали в игре, не говоря уж о выигрыше. Пробовали баловаться картишками, и тут Николь добилась реванша в покере, проигрывая в гусарика и ненавидя бридж. И все четверо уже действовали друг другу на нервы.