Золотой треугольник (Шнайдер) - страница 92

— Как вы узнали о похоронах генерала? — вернулся репортер к прежней теме, едва мы уселись за накрытый стол.

— Случайно. Проезжал мимо, — неопределенно ответил я. Как ни странно, этот ответ его удовлетворил. Чтобы не дать ему времени на расспросы, я сам решил кое о чем его спросить. Оказалось, и у него были затруднения: таиландские власти выдали ему визу после долгих колебаний. Он имел право присутствовать лишь на похоронах генерала Туана.

Отношения между властями в Бангкоке и остатками китайских гоминьдановских частей на севере страны отнюдь не идеальны. Таиландское гражданство по протекции получило всего несколько высших чинов из бывшего штаба Туана. Остальным приходилось ждать. Новый министр забыл, что при контрабандной переброске наркотиков из Бирмы именно солдаты Туана собирали для правительства пошлину с каждой пачки опия, провезенной через территорию Таиланда, — это было услугой, которую по понятным причинам таиландские таможенники оказать не могли. В конце 60-х годов сотни бывших гоминьдановцев пали при подавлении восстания племен мео. В отличие от тогдашней тайской армии, они умели воевать в горах. Более того, с присущей им хитростью они перессорили между собой племена и начали из них же вербовать войско, умудрившись, таким образом, ликвидировать опасный мятеж с минимальными потерями.

После установления дипломатических отношений между Китаем и Таиландом ситуация сразу изменилась. Вчерашний враг стал союзником. Вчерашний союзник превратился в балласт. У государственных деятелей не бывает друзей, у них есть только интересы.

Угощение на поминках ничем не напоминало лучшую в мире китайскую кухню, славящуюся бесчисленным множеством способов приготовления любого блюда. Солдаты, десятки лет провоевавшие в джунглях, потеряли всякий вкус к изысканному блюду под названием «сто птиц в одном гнезде». На столе не было ни угрей в грибном соусе, ни яиц, которые месяцами выдерживают в земле. Здесь, высоко в горах, не подавались утки по-пекински, акульи плавники или «ласточкины гнезда». Свинина в пикантном соусе была слишком жирна, а рис слипался. Даже бамбуковые побеги не имели присущего им вкуса.

Я сидел в окружении ближайших сподвижников Туана, между высшими штабными офицерами, ветеранами боев и торговли наркотиками, ел палочками рис и пил терпкий черный чай и крепкую водку.

Не успевал я осушить рюмку, как кто-нибудь тут же мне доливал и приглашал выпить. Так могло проявляться и простое желание забыться, но скорее всего это делалось специально. Меня пытались споить в надежде, что алкоголь развяжет мне язык. Я не противился. Каждый раз, когда мне доливали, им тоже приходилось делать глоток-другой. А пили они уже третий день. Мне оставалось только время от времени вставлять в разговор малозначащие вопросы и ждать, когда мои собеседники свалятся под стол.