Каждый день, пока мы раскапывали L.L., ветер крепчал, и наконец началась небольшая песчаная буря. При взгляде против закатного солнца летящий песок выглядел, как сотни уползающих прочь золотых змей. Вскоре земля на горизонте сливалась с небом, и все вокруг теряло очертания.
Ни усилия Стейна, ни наши не увенчались успехом: крепости не собирались сбрасывать покров своих тайн. Никто на самом деле не знает ни когда они были построены, ни когда покинуты. Еще более интригующий вопрос: почему две крепости были построены в этом крайне пустынном месте и отстояли друг от друга всего на пять километров? Ведь строительство и содержание их должно было стоить немалых денег. Может быть, одна из них была военной крепостью, а другая — караван-сараем? Или они были выстроены в разное время? В L.K. я заметил, что слой тополевых стволов внутри внешних стен обуглен. Возможно, крепость была сожжена, а позже восстановлена? Это вполне вероятно, если принять во внимание, что Китай дважды терял контроль над Лобнором и прилегающими территориями между 15–75 гг. и 140–260 гг., когда напали орды кочевников с севера и захватили регион.
После недельных раскопок настала пора уезжать, а наши вопросы так и остались без ответов. Отыскать следующие цели — L.M. и L.R. — было еще сложнее. Поселений, между которыми было около четырех километров, не оказалось на спутниковых фотографиях; неточная карта Стейна тоже не слишком помогла. Урс двинулся на запад, Эрнст — на север, а я — на северо-запад. Мне достался «счастливый билетик»: уже через несколько минут поисков я нашел разбитый на 40 с лишним осколков декорированный бронзовый горшок. Такая изысканная находка указывала не на полукочевое доисторическое поселение, а на то, которое относилось к династии Хань (202 г. до н. э. — 220 г. н. э.) или Западная Цзинь (263–316 г. н. э.).
Через несколько часов я набрел на остатки древнего сада — длинные ряды фруктовых деревьев. По прежнему опыту я знал, что такие сады обычно высаживались всего в паре километров от селения, поэтому я взобрался на ближайший высокий бархан и стал осматривать окрестности в бинокль. Вскоре я заметил даже не одну, а две группы развалин. На фоне заката в двух местах были ясно видны группы стоящих на равных расстояниях деревянных жердей, торчащих из песка, примерно в километре друг от друга. Это были две из пяти групп руин, которые в последний раз, 93 года назад, видел Стейн.
Первая группа руин стояла на южном берегу древнего речного русла, а к северу от нее — еще четыре бывших строения. Две тысячи лет назад эта река была источником жизни для поселения. Первое здание состояло из большого помещения размерами 8 х 10 м и еще по крайней мере двух боковых комнат. На полу лежали десятки толстых тополевых жердей. Некоторые из них, в том числе красивые резные архитравы (поперечные балки), остались в тех местах, где служили каркасом для стен, а рядом с ними — несколько оснований с пазами для колонн, поддерживавших кровлю. На полу мы нашли разбросанные синие и янтарные бусины, большой деревянный ковш, лоскуты льняной, конопляной, шелковой тканей и войлока, кусок шерстяного занавеса с геометрическими узорами красной, голубой, оранжевой и желтой нитью и два осколка тонкого желтого стекла с линейным узором в форме буквы Z. Они, скорее всего, остались от сосуда, изготовленного методом выдувания в форму — римская техника, изобретенная в последнее столетие до Рождества Христова. Сосуд столь тонкой работы, должно быть, был вывезен из Римской империи, и эти два осколка — важное доказательство древности торговых связей между Западом и Востоком. Мелкие стеклянные бусы, вероятнее всего — местной работы