Это неожиданное требование, видимо, озадачило Мельхиора: лицо его, до тех пор беззаботное и спокойное, приняло недоверчивое и смущенное выражение, несколько удивившее губернатора.
— Черт возьми, — сказал моряк, выронив трубку изо рта, — что за странная фантазия! Уж не собирается ли дядюшка сбыть мне уродливую и горбатую дочь, от которой все здесь отказываются?
Это подозрение вызвало улыбку на лице губернатора.
— У вашего дяди нет никакой горбатой дочери, — сказал он весело, — и вдобавок он ярый противник брака как для себя, так и для других. Советую вам принять это к сведению.
— Пусть так! — сказал Мельхиор, поднимая трубку.
Два дня спустя, когда молодой лейтенант крепко спал в своей подвесной койке на борту «Инкла», его сон был внезапно прерван бурными объятиями маленького человечка, желтого и худого, одетого в дорогие индийские ткани. Скроены они были по французской моде 1780 года, ибо в то время набоб имел честь служить поваром у господина Дюпле, индийского губернатора, костюмы которого оставались для него образцом французской элегантности в течение всей остальной его жизни.
На нем был камзол из алой камки, полы которого были украшены сверкающими алмазными пуговицами невероятной величины, и расшитый жемчугом жилет с карманами, свисавшими до самых колен.
Этот достойный представитель отмирающего поколения, живой обломок Франции времен мадам Дюбарри, носил также узорные шелковые чулки розового цвета, башмаки с пряжками и шпагу, эфес которой был выложен драгоценными камнями. Мельхиор с трудом удерживался от смеха, разглядывая своего дядю во всем великолепии его наряда.
Они немедленно отправились в резиденцию набоба, расположенную милях в тридцати к северу от Калькутты.
Слон, на котором они ехали, покрыл это расстояние за один день.
В пути господин Локрист так многословно расхваливал племяннику свои владения, вдавался в такие скучные и утомительные деловые подробности, что молодой моряк клевал носом, сидя рядом с ним. Но о главном своем сокровище, которым он гордился больше всего, о своей дочке Женни Жам умолчал, хотя это стоило ему немалого труда. Так потребовала юная дочь Индии.
Планы отца были ей известны, но она желала, чтобы Мельхиор оставался в неведении: ей хотелось сперва поближе познакомиться с ним, чтобы решить, достоин ли он ее руки. Хотя она с нетерпеливым любопытством ожидала прибытия суженого, хотя живое воображение рисовало ей самые лучезарные картины будущего, инстинктивное чувство женского достоинства заставляло ее медлить и не обещать своего сердца никому, пока оно само не захочет отдаться.