— Снимки довольно посредственные, — сказала она и придвинулась ближе. — Еще когда я перешагнула порог этого храма в первый раз, то сразу поняла, что Бог действительно существует и что он способен чувствовать и наполнить тебя любовью. Но для этого ты должен верить, Майкл. Это самое главное. Даже если жизнь несправедлива к тебе, ты должен помнить, что надо держать сердце открытым для любви Господа.
— На фотографии видны горгульи.
— Это Нотр-Дам. Замечательно, не правда ли?
— Горгульи на церкви… Должно быть, это самая крутая церковь на свете.
— Майкл, тебе никогда не хотелось узнать, что происходит за пределами Белхэма?
— Да нет, — отозвался он, не сводя глаз с фотографии, на которой была запечатлена еще одна горгулья — с оскаленными клыками, готовая обрушиться с небес и в клочья разорвать грешников, посмевших переступить порог храма.
— Ты не любопытен?
— Нет.
— Почему?
Майк пожал плечами, переворачивая страницу.
— Здесь есть все, что я знаю. Холм, «Пэтриотс» и все мои друзья.
— Ты мог бы обзавестись новыми.
— Но не такими, как Дикий Билл.
— Что ж, Уильям и впрямь оригинал, надо отдать ему должное.
— Папа говорит, что вся проблема Парижа в том, что там полно французов.
— Твой отец не слишком храбрый человек.
Майк резко вскинул голову, отрываясь от журнала.
— Но он воевал во Вьетнаме, — сказал он, не очень понимая, почему защищает отца. Майк не знал, что значит «воевать во Вьетнаме» — или, точнее, представлял себе это весьма туманно. Он знал, что война — это пушки, ножи и бомбы, много крови и еще больше мертвых. Майк даже видел по телевизору несколько старых черно-белых фильмов о войне.
— Если ты держишь в руке пистолет или причиняешь кому-то боль, это еще не делает тебя храбрым, Майкл. Настоящая — подлинная — храбрость бывает только духовной. Например, когда ты веришь, что твоя жизнь сложится хорошо, хотя это и кажется невозможным. Иметь веру — вот настоящая храбрость, Майкл. Всегда имей веру, как бы плохо ни шли дела. И не позволяй своему отцу или кому-нибудь другому разубедить тебя в этом, хорошо?
— Хорошо.
— Обещаешь?
— Обещаю.
Мать полезла в карман и достала черную бархатную коробочку, которую положила поверх журнала.
— Что это? — поинтересовался он.
— Подарок. Открывай.
Он так и сделал. Внутри оказалась золотая цепочка с золотым кружком размером с монету в двадцать пять центов. На ней был выгравирован какой-то лысый старик, баюкающий на руках младенца. Старик, догадался Майк, был святым. Нимб вокруг головы всегда был верным признаком.
— Это святой Антоний, — пояснила мать. — Он считается святым покровителем пропавших без вести.