Но через несколько месяцев у нее случился первый выкидыш, а через полтора года — второй, так что к тому времени, когда у них появилась Сара, между ними пролегла пропасть, и Майк не понимал, как и когда это случилось. И теперь, обнимая Джесс, он не мог отделаться от ощущения, будто в руках у него холодная и безжизненная статуя.
К кухонному столику был прикреплен желтый стикер, рядом с ключами, так что не заметить его было невозможно. «Никаких санок!» — гласила трижды подчеркнутая надпись на нем.
Майк в сердцах сжал записку в кулаке. Бутылка «Хайнекена» по-прежнему стояла на столе, он взял ее и осушил одним глотком. Ему хотелось вдребезги разбить ее о стену, выругаться во весь голос — словом, дать выход гневу, кипевшему в душе. Вот только сделать ничего подобного он не мог, ведь в соседней комнате сидела Сара.
Швырнув пустую бутылку из-под пива и скомканную записку в мусорную корзину, он потер лицо руками, пытаясь успокоиться, и, убедившись, что справился с собой, вошел в гостиную.
Фанг развалился на постели и дремал. Сара сидела в большом кресле, подавшись вперед, и яростно черкала карандашом, который сжимала в кулачке, как кинжал, по книжке-раскраске, лежавшей на коленях.
Майк присел рядом на корточки, старательно делая вид, будто все случившееся — ерунда, не стоящая внимания, и готовый изобрести неубедительную, но вполне приемлемую отговорку, если дочка спросит, почему мамочка все время пребывает в такой тревоге и беспокойстве.
— Хочешь, пойдем на улицу и слепим снеговика?
Сара не снизошла до ответа, зато Фанг услышал слова «на улицу» и резко вскинулся, заколотив коротеньким хвостиком по кровати.
— Пойдем, не упрямься, — сказал Майк. — Можем взять с собой Фанга. Мы будем бросать снежки, а он будет гоняться за ними.
— Это нечестно, — прошептала она.
«Ты права, Сара. Это нечестно, что мы с тобой стали пленниками в собственном доме. Это нечестно, и я не знаю, что делать дальше».
Слезы стали последней каплей — даже не сами слезы, а то, как она плакала: сжав губы, чтобы не выкрикнуть то, что ей так хотелось сказать, сдерживая всхлипы, и слезинки катились по покрасневшим щечкам. Нормальные шестилетние девочки так не плачут.
— Я сказала «нет», Майкл. НЕТ!
Никаких санок.
— Сара?
Она перестала всхлипывать и шмыгнула носом.
— Да, папочка?
— Пойдем наденем твой зимний лыжный костюм.