Только что, казалось, над заливом пламенел закат; заросшие мхами, со свисающими там и сям лианами, невысокие, но живописные, обрывистые скалы по бокам бухты окрасились в золотисто-пурпурный цвет. Но вот прошло еще четверть часа или чуть больше, и на береговую кромку уже наползала, надвигалась мягко, но неотвратимо бархатистая, пахнущая морскими водорослями темнота… Переход между днем и ночью здесь, как мне кажется, короче, чем где бы то ни было еще. Во всяком случае, в тех местах, где мне самому доводилось прежде бывать.
У соседей над входом включен светильник. Когда я посмотрел в ту сторону, мне почудилось, что там кто-то стоит; я видел не самого человека, а тень, которую можно принять за человеческий силуэт. На всякий случай я поприветствовал соседей – если они меня видят – взмахом руки. Жалюзи на окнах опущены, сквозь них сочится голубоватый, пульсирующий временами свет. Похоже, у них в гостиной включен телевизор.
У нас тоже в бунгало есть «плазма», имеется и CD, проигрыватель. Но мы не включаем телевизор. Мы не читаем газет вот уже седьмые сутки. Мы не пользуемся Интернетом, не пользуемся также и сотовой связью. У меня, правда, есть трубка, я купил ее в первый день по приезду на Самуй. Но и этой «нокией», привязанной к местному оператору, я еще ни разу не воспользовался. Именно с этого приобретенного уже в Таиланде телефона я намереваюсь позвонить завтра после полудня в отель, чтобы подтвердить броню на заказанный предварительно и оплаченный одноместный люкс. И затем уже – только затем – вызову по сотовому такси, которое отвезет нас в Натхонг, островную столицу, где я оставлю Нику на время одну в гостиничном номере, пока не вернусь из своей поездки. Если, конечно, надумаю вернуться, если ничего в нашей жизни не поменяется.
Девушки шли в нескольких шагах впереди, о чем-то оживленно переговариваясь. Я не прислушиваюсь к их разговору, тем более что вряд ли они говорят о чем-то, что может быть интересно мне. Сью тоже прихватила с собой фонарь; она включила его, направив луч на посыпанную мелким щебнем дорогу, по которой мы идем. Не сказать, чтоб уж совсем стемнело; на часах четверть одиннадцатого, очертания предметов все еще можно различить…
Я отчетливо вижу перед собой две женские фигурки.
Сью – а она ниже Ники на голову – взяла спутницу-фарангу под руку. Когда я смотрю на эту женщину, на свою девушку, вот так, как сейчас, немного со стороны, то понимаю, что мне несказанно повезло. Как осознаю в полной мере и то, что я должен благодарить небеса – или кого следует в таких случаях благодарить? – за то время, что я пробыл вместе с ней, поскольку ничего этого в моей жизни могло и не случиться; да и вряд ли я сам заслуживаю такое счастье.