Николас не понимал состояния подруги. Сам он давно еще, с детства, отвык от чувства безопасности. Так что нынешнее русское приключение не было для него из ряда вон. Колкости Оливии он отнес только на свой счет.
«Я всего лишь подмастерье и учеником колдуна стал пару месяцев назад, – думал Ник. – Ничего! Я докажу, что достоин Оливии и мастера Гримгора».
Преисполненный таких мыслей мальчик направился к негостеприимной избушке с коньком на крыше.
Ник переступил порог и прошел в сени. Двигался мальчик с крайней осторожностью. Боялся, что избушка взбесится и вышвырнет его вон. Николас твердо решил приручить домового, несмотря на третье правило шамана. Слишком уж хотелось отвоевать уютную избушку. Оливия это наверняка оценит!
Ник не стал задерживаться в сенях, а направился прямиком к русской печке. Именно за ней должен был прятаться домовой. Мальчик подошел вплотную к крашеным кирпичам. Ощутил их мягкое тепло.
– Как здесь сухо и уютно, – с ходу начал Николас.
Сверху на печи был устроен склад самых разнообразных предметов. Горшки и кастрюли соседствовали с шапками, сапогами, вязанками сушеных грибов и травок. Разглядеть домового в этом нагромождении было невозможно, а залезать на печь Ник не решался. Где-то там, в самой глубине, у стенки, темнел суровый бородатый лик. Мальчик стал смотреть прямо на него.
– Отличное место тут, тепло и уютно. А как прекрасно пахнет лесными травками, золой, грибами и вареньем! – не слишком уверенно продолжил Николас.
Нужно было настроиться на правильный лад. Мальчик замолчал и попытался сконцентрироваться на домовом. На прекрасной живой избушке. На характере ее хозяина, пусть сложном, а в чем-то даже забавном.
– Сарай это! А хозяин злобный, без малейших понятий о гостеприимстве! – высказала свое мнение Тень Ника, малыш Николя.
Мальчик вежливо предложил ему прогуляться на пруд. После этого дело пошло лучше. Ник начал рассказывать о том, как ему нравится местный лес. Старый, спокойный, чистый и сухой, полный вкуснейших ягод. О том, как хорошо дышится в русской избе, как уютно в ней. А о такой кровати с периной и расшитым одеялом он вообще всю жизнь мечтал. В какой-то момент Ника охватило странное щемящее чувство. Как будто он всю жизнь знает эту избушку, но вынужден был разлучиться с ней. Аж слезы на глаза навернулись. Где-то в темноте над печкой что-то отозвалось на это чувство, как будто отвечая: «Мы тоже скучали по тебе».
Неосознанно и в то же время вполне профессионально Николас ухватился за эту связь и проговорил:
– Иди-ка сюда, мой дорогой, моя умница, – прозвучало очень похоже на шаманские нашептывания Ермолая Константиновича.