Через час она позволила мне поговорить с ее отцом, который сразу начал важничать и защищаться: он был ответственной фигурой в местной администрации, и то, что девочка рассказывала всем, подрывало его авторитет и положение. Политическое положение отца как представителя местной власти делало невозможным поступить с девочкой так, как следовало, и ясного решения проблемы не было.
Я мог сказать только одно: эта девочка не должна возвращаться домой. В результате она прожила два года в семье замечательной сестры-хозяйки, где была счастлива и где ей смогли доверить заботу о младших детях. Однако со временем девочка начала наведываться в родной дом — возможно, существовала ее бессознательная связь с матерью, бессознательная с обеих сторон — и тут снова начались неприятности.
Когда я услышал о ней в следующий раз, она была с молодыми проститутками в колонии для малолетних преступников. Она там провела год или два, но проституткой сама не стала, потому что антиобщественных тенденций у нее не было. Жившие с ней бок о бок гетеросексуалки смеялись над ее незнанием уличной жизни.
Однако девушка оставалась остро параноидальной. Со временем ее направили в больницу-интернат для неприспособленных к жизни детей, и здесь она стала нянечкой. Она звонила мне в любое время суток, рассказывая о своих бедах в больнице. Сестра-хозяйка и остальные сестры хорошо к ней относились, и пациентам она нравилась; но с ней все время что-то случалось: она лгала, чтобы получить работу, не платила в различные фонды по сохранению здоровья и помощи безработным; она знала, что я ничем ей не могу помочь, и переставала звонить; потом та же история в другой больнице и та же безнадежность. Она оставалась несчастной, а в основе наших отношений лежали мои слова: «Ты никогда не должна возвращаться домой». Никто из живших с ней рядом не мог этого сказать, потому что в сущности это был хороший дом и хорошая семья, и если бы девушка утратила свои параноидальные тенденции, она поняла бы, что эта семья, как и все другие семьи, вполне терпима.
Мы часто терпим поражение, не в силах совладать с психотическим заболеванием, потому что ответственность ложится на больного. Далеко не всегда хотя бы один здоровый родитель продолжает выполнять свои обязанности, и нередко именно здоровый родитель уходит из семьи, чтобы сберечь свое душевное здоровье, даже если это означает оставить ребенка на попечении второго, страдающего психозом родителя.
В следующем случае больны родители.
Речь идет о мальчике и девочке с разницей в возрасте всего в год. Девочка старшая, что в данном случае само по себе неудача. Они единственные дети двух очень больных родителей. Отец — весьма преуспевающий бизнесмен, а мать — художница, которая принесла свою карьеру в жертву семье. Мать совершенно не годится на роль матери, будучи скрытым шизофреником. Она «сделала глубокий вдох», вышла замуж и родила двух детей, чтобы утвердить себя в семейном кругу. Муж обладает маникально-депрессивным характером и близок к психопатии.