– Хоть бы и так, Егорий Владимирыч, – широко улыбался Прохор. – Хоть бы и так… Вы только выздоравливайте.
Но тут же поправил сам себя, выставляя руку вперед:
– Не, вы не подумайте – это мне взаправду австрияки пульнули. Просто Боженька-то видит, куда ж вам тут без меня…
Никто бы и не подумал сомневаться, будто нарочно – не таков был унтер-офицер Прохор Зыков.
На поправку Марков шел быстро. Сказывались молодость, крепкое от природы здоровье, отменное питание. Помимо вполне недурного госпитального стола не последнюю роль играли продукты, доставаемые откуда-то верным вестовым. На новый 1917 год Зыков превзошел сам себя. При этом им был предоставлен подробнейший отчет о тратах выделенных господами сумм.
– Да брось ты, Проша, – отмахивались выздоравливающие офицеры. И, ломая все условности, махали руками: – Давай садись с нами к столу!
– Покорнейше благодарю, – церемонно отвечал вестовой, охотно принимая приглашение. – Однако порядок всегда должен быть.
Собравшиеся в палате у Маркова офицеры ничуть не пожалели, что не имеют возможности посетить лучшие столичные рестораны. Хозяин палаты, знавший своего солдата как облупленного, не проронил по этому поводу ни слова – только весело улыбался.
Первый тост по традиции был произнесен за Государя. Завязалась оживленная беседа о положении на фронтах. Пришли к единодушному мнению, что наступающий год должен непременно принести России и ее союзникам победу. Все трудности со снабжением преодолены, созданы грандиозные материальные запасы, русская армия уже победоносно вступает в Европу. Прошлогоднее наступление Брусилова – это только начало. По весне непременно двинется вперед весь западный фронт. И тогда германцев и австрийцев уже ничто не спасет. Разве только если не произойдет в самой России нечто невероятное…
За столом раздались реплики:
– Полагаю, господа, мы стоим на пороге окончательной победы.
– Безусловно, это вопрос всего нескольких месяцев.
– К лету, господа, все закончится к лету!
– В крайнем случае, осенью.
– Пари?
– Полноте, готовьте мундиры для парада…
При втором тосте во главе стола поднялся рослый гвардейский полковник-артиллерист с обожженным лицом и марлевой повязкой на правом глазу:
– За победу!
– За победу! – дружно отозвались вставшие офицеры…
В начале 1917 года Маркова произвели в поручики и вручили второй Георгиевский крест – за летние бои 1916 года…
Вскоре тем, кому здоровье позволяло совершать путешествия, начали давать отпуска. Марков неоднократно съездил в Петроград, навестил родное Павловское училище, располагавшееся на Большой Спасской. Здесь было чуть более суетно, чем обычно, – теперь готовили ускоренные выпуски прапорщиков военного времени. Приняли его очень тепло, пригласили на традиционную елку. Марков приезжал из Гатчины еще несколько раз – на елку и за покупками. Город жил своей обычной жизнью: работали магазины и лавки, спешили по своим делам обыватели, сновали извозчичьи сани, на окраинах дымили заводы, дворники исправно убирали выпадающий снег. Ничто не предвещало трагедии, разыгравшейся в конце февраля – начале марта 1917-го года…