Запускались и более сложные, рассчитанные по чертежам, "коробчатые" змеи — но все равно такую высоту, как у простого "уличного" змея, им было не одолеть. И ребячьи "хвостатики" стояли почти неподвижно над городом, как раз на той высоте, откуда в голодные годы высматривали свою поживу — падаль белоголовые сипы, черные грифы и стервятники, реявшие в вышине плавными кругами.
И еще одна забава была тогда в моде у тогдашней городской ребятни, да и взрослых — тоже "небесная". Это — голуби. Стаи их порхали высоко над кварталами, иные голуби и голубки ценились очень высоко, их и выменивали, и выкрадывали, и вступали из-за них в серьезные потасовки. Голубятников недолюбливали "приличные" семьи, причисляя их к обычным хулиганам. А об охоте диких соколов на голубей я рассказал когда-то в своей книге "Мой удивительный мир" (Новосибирск, 1983).
Закончить это "небесное" письмо я хочу совсем давней историей. Разумеется, мой изобретательный отец не мог не "болеть" небом, только на свой лад. Я нашел его альбом с вырезками изображений летательных аппаратов из различных журналов, подивился такому давнему, к моему времени забытому им, хобби, и услышал поразившую меня историю: еще в давние годы отец строил… самолет.
Начал он с покупки двигателя (после "летных испытаний" этот многопудовый одноцилиндровый английский движок, работавший на керосине, приводил в движение все станки отцовской мастерской). Мотор этот двигал две плоскости, на которых он (и пилот) должен был висеть в воздухе. Когда верхняя плоскость шла вниз, многочисленные составляющие ее плоские же клапаны захлопывались, создавая широкую опору о воздух; когда она шла вверх — клапаны открывались. То же и с нижним "крылом", но движущимся в противоположном направлении. Лишь в "мертвых точках" аппарат должен был несколько утяжеляться, остальное же время его тянули вверх попеременно то нижняя, то верхняя плоскости. Вернее, должны были тянуть.
Как рассказал мне отцовский помощник Валентин Аморандо (мы его звали просто "дядя Валя"), первые испытания аппарата, проведенные отцом в нашем дворе, были безуспешными: либо несуще-тянущие плоскости оказались маловатыми, либо воздух — слишком редким… Тогда отец намного увеличил площадь "машущей части", но это потребовало множества новых креплений и растяжек. Наверное, ты уже понял, что какие бы то ни было математические, тем более физические расчеты, чуждые отцу, он демонстративно презирал…
Пришла зима, и, хотя в Симферополе зимы короткие и относительно теплые, растяжки не выдержали своего сокращения от низких температур и все до одной полопались.