Хван попросил агентов подождать за дверью, потом жестом пригласил Чонг сесть в кресло. Женщина села. Она не забросила ногу за ногу, а сжала колени и опустила на них свои изящные руки. Ее взгляд был прикован к столу.
– Госпожа Чонг, я – Ким Хван, заместитель директора Корейского ЦРУ. Могу я предложить вам.., сигарету?
Хван взял со стола пачку, открыл ее и протянул Чонг. Она взяла сигарету, хотела было привычно постучать ею по часовому стеклу, но часы у нее отобрали, чтобы она не попыталась стеклом вскрыть себе вены, и потому сунула сигарету в рот.
Хван вышел из-за стола и поднес арестованной горящую зажигалку. Чонг глубоко затянулась и откинулась на спинку кресла. Одна ее рука осталась на коленях, другая, с сигаретой, легла на подлокотник кресла. Она еще избегала встречаться взглядом с Хваном – так обычно вели себя женщины во время допроса, пряча свои эмоции, пытаясь придать допросу более формальный характер и вывести из себя следователя.
Хван протянул Чонг пепельницу, и она поставила ее на подлокотник. Потом майор сел на краешек стола и почти минуту молча рассматривал арестованную. Несмотря на внешний лоск, в ней было что-то еще, чего Хван не мог понять. С этой северокорейской шпионкой что-то было не так.
– Могу я предложить вам что-нибудь еще? Чай, кофе? Чонг, не отрывая взгляда от стола, покачала головой.
– Госпожа Чонг, мы уже давно знаем о вас и о том, чем вы занимаетесь. Теперь ваша миссия подошла к концу, и вам будет предъявлено обвинение в шпионаже. Думаю, примерно через месяц вы предстанете перед судом. Полагаю, что после сегодняшних событий суд будет скорым и жестоким. Однако я могу гарантировать вам смягчение приговора, если вы поможете найти, нам тех, кто организовали взрыв возле дворца.
– Господин Хван, об этом я знаю лишь то, что знают все – что показывали по телевизору.
– Вас не предупреждали о готовящемся террористическом акте?
– Нет. И я не верю, что ответственность за взрыв несет моя страна.
– Почему вы в этом уверены?
Чонг впервые посмотрела в глаза Хвану.
– Потому что мы – не сумасшедшие. Среди нас есть безумцы, но большинство граждан нашей республики не хочет войны.
Вот оно, подумал Хван. Вот в чем заключается ее «не так». Ким Чонг умело следует правилам поведения на допросах и, вероятно, будет стоять на своем до конца. Но сердце Чонг не в ее работе, не в шпионаже. Только что она провела четкую границу – в Северной Корее есть «мы» и есть «безумцы». Тогда кто это – мы? Большинство агентов приходит в разведку из армии; такие никогда не скажут ни слова против своих соотечественников. А не может ли Чонг быть гражданской, одной из тех, кого заставили служить против их воли, потому что им грозило тюремное заключение, или потому что они боролись за восстановление чести семьи, или потому что их родственникам нужны были деньги. Если догадка майора верна, тогда у Хвана и Чонг есть нечто общее – оба отчаянно хотели мира, а не войны.