Это был один из немногих случаев, когда Худ и Лиз сошлись во мнении.
Багз рассказал Худу, что Грегори Доналда в конце концов нашли и привезли в посольство на Седжонгно, всего в двух кварталах от дворца. В этот момент зазвонил личный телефон сотовой связи. Худ сказал Багзу, что будет на месте через пятнадцать минут, и взял трубку.
– Пол, это я.
Шарон. Худ услышал щелчок и приглушенные голоса. Она звонила не из дома.
– В чем дело, дорогая?
– Александр...
– Что с ним?
– После того, как ты ушел, хрипы усилились. Он задыхался. Пульверизатор не помогал, и я отвезла его в больницу. Худ и сам почувствовал стеснение в груди.
– Ему сделали укол эпинефрина. Врачи не спускают с него глаз, – продолжала Шарон, – поэтому тебе приезжать не нужно. Как только что-нибудь выяснится, я тебе перезвоню.
– Шарон, ты не должна была делать это одна.
– Я не одна – я всегда помню об этом. Да и чем бы ты мне помог?
– Держал бы тебя за руку.
– Держи за руку президента. Со мной все будет в порядке. Послушай, я хочу позвонить Харлей и успокоить ее. Наверное, я напугала девочку до смерти, когда бежала через весь дом с Алексом на руках.
– Обещай, что немедленно позвонишь, если что-то случится.
– Обещаю.
– И скажи детям, что я их люблю.
– Я всегда так делаю.
К базе ВВС США Эндрюз, где располагалась штаб-квартира Оперативного центра, Худ приближался в отвратительном настроении. За семнадцать лет их совместной жизни Шарон часто приходилось взваливать на себя и его обязанности, но то, что случилось сейчас... Худ чувствовал страх в голосе Шарон, горечь, когда она упомянула о президенте. Худ хотел быть рядом с Шарон, но понимал, что в таком случае она рассердилась бы на себя за то, что отвлекла мужа от важных дел, а сердиться на себя сейчас ей было вовсе ни к чему.
Ничего не оставалось, как ехать в Оперативный центр. Ирония судьбы, размышлял Худ. Он, директор одной из самых современных и хорошо оснащенных спецслужб в мире, мог подслушать шепот заложников, находясь в миле от них, мог с околоземной орбиты прочесть газету в Тегеране, а вот помочь собственному сыну или своей жене он был не в силах.
Худ свернул с шоссе на дорогу, которая вела к базе. Его ладони вспотели, в горле пересохло. Он не мог помочь своей семье из-за какого-то сукиного сына, который устроил этот взрыв. Худ был полон решимости заставить этого сукиного сына, кем бы он ни был, заплатить полной мерой.