– Почему вы спросили об этом только сейчас, Марта?
– Мне было жаль упускать возможность обретения смелости, раз вы обещали.
– А теперь вас мучают угрызения совести, или вы просто устали и таким деликатным образом решили спровадить меня?
– И то и другое.
– Вы делаете успехи! Значит, эта ночь прошла не зря.
– Благодарю вас, Фрэнк. Она действительно оказалась волшебной, вы правы.
– Отвечаю на вопрос. Моя жена не будет беспокоиться. Прежде чем жениться, я объяснил ей, что мне, как художнику и творцу, требуется пространство и время, способность творить напрямую зависит от степени свободы. Я могу влюбляться и пропадать ночами в кабаре или писать у себя в мастерской – это нормально. Она знает главное – я не брошу ее, пока люблю.
– А если разлюбите?
– Тогда нет смысла жить дальше вместе, не так ли?
– А как же дети?
– Кто сказал, что я брошу детей? И потом, пока я не собираюсь с ней расставаться, так что нечего и думать о том, что возможно произойдет или не произойдет когда-нибудь. В жизни нет ничего вечного.
– А Бог?
– Боги меняются, как и люди. Они тоже рождаются и умирают. Кто знает, что будет через несколько сотен или тысяч лет? Мы не можем это увидеть или хотя бы предсказать.
– Вы неверующий?
– Это почему? Один из самых благочестивых верующих, на мой взгляд. Я люблю жизнь, отражаю ее в вечности через призму своего восприятия и этим отдаю ей дань. Она же дарит меня в ответ своей любовью и красотой.
– И свободой…
– Свобода – способ познания мира и самого себя и путь к счастью. Когда вы поймете это, отбросите свои страхи и комплексы – мир улыбнется вам.
– Ваша декларация счастья так заманчива.
– Знаю. И пожалуй, именно тогда я напишу ваш портрет. Хотя не скрою, я бы предпочел написать два: до и после.
Марта чувствовала, как в ней зарождается и растет небывалое возбуждение. Ночной Париж изменил ее. Казалось, сам воздух пропитан парами адреналина, дымкой соблазнов и искушений.
– Что ж, Фрэнк, пишите, – сказала она решительно. – Только прямо сейчас.
Они поехали в мастерскую. Фрэнк раздел Марту, устроил на кушетке и стал лихорадочно делать наброски. Уголь крошился под его сильными пальцами, разлетаясь во все стороны. Она же не заметила, как уснула, провалившись в цветное сказочное повествование. Ей снились радужные картины неизвестных миров, целующиеся на ветру цветы, море, птицы… Проснулась Марта от яркого солнечного света, сквозь огромные окна, от пола до потолка, заполнившего всю мастерскую. Фрэнк по-прежнему рисовал.
– Лежите, не двигайтесь, умоляю, – торопливо произнес он. – Еще немного.