– Почему же она не берет? – бормотал, приплясывая от нетерпения, Павел. – Почему не берет?
А когда ответили, горячий пот хлынул со лба, ноги сделались ватными, и рот непроизвольно расплылся до ушей.
– Здравствуй, родная, это я... – прошептал он. Голос срывался.
– Паша! – Голос Динки в далеком Шветтере тоже срывался. – О, господи! Ты так давно не звонил...
– Надеюсь, ты не вышла замуж? – пошутил он.
– Вот теперь узнаю. – Она засмеялась. – Все в порядке, родной?
– Конечно.
– Говорить можешь?
– М-мм... – он замялся, – желательно лирику.
– Отлично, дорогой. Судя по голосу, у тебя не так уж шоколадно?
– Да нет, все в порядке, – Туманов сделал над собой усилие. – Просто разговариваю с тобой за счет российских налогоплательщиков. Не сказать, что чувствую при этом угрызения совести... В общем, не молчи, хочу слышать твой голос. Говори, рассказывай. Чем занимаешься?
– Как обычно. Блюду свою нравственность, вышиваю мальтийским крестиком.
– Получается?
– Крестом – да. Шучу. Ты когда приедешь? – Похоже, она зажала трубку ладонью. – Месяц назад ты обещал, что приедешь через месяц.
– Скоро. Через месяц. – Он заволновался: – Ты не одна?
– Это соседка – мадам Розмари, ты ее знаешь. Она тут через ограду свешивается, я в саду... Я так и знала, что ты не приедешь, Туманов! Черт, это когда-нибудь закончится? Подожди, она о чем-то спрашивает... – В трубке сделалось глухо, Динка что-то тараторила по-французски. Пока он до нее доберется, она не только французский выучит, но и немецкий и половину итальянского. – Она ушла, Паша. Спрашивала, не зайдем ли мы сегодня с Антошей к ней вечером на яблочный пирог. У мадам Розмари дочь – примерно возраста Антошки, она страстно хочет их познакомить. Ведь она считает, что Алиса – сестра Антошки.
– Ребенок Розмари? – пробормотал Туманов, – Не вздумай их сводить вместе – от греха подальше... Рассказывай, Динка, рассказывай – как дела, как дети? Ходят в школу?
– Ты спятил. Они уже окончили школу...
– Ну и ну, – засмеялся Туманов. – А в России так медленно идет время...
– Старею я, Пашенька, – скорбно призналась Дина. – Свойство у нас, у баб, такое – активно подвергаться старению. Толстой стала. Представляешь, я уже такая толстая, меня скоро «Боинг» не поднимет. А вот Алиса красавицей растет. Я должна быть бдительной – когда Антошка проходит мимо ее спальни, с ним что-то происходит. Я, конечно, далека от мысли, что он чувствует то же, что чувствует любой мужчина в его возрасте...
– Гомо эректус? – засмеялся Туманов.
– Фу, как пошло. К сожалению, ты прав – пубертатный период. А в целом жизнь как жизнь. На днях приходили из опекунской службы – я прогнала их вилами. Зимы почти не было – уже листочки зеленеют. Половину Швейцарии в декабре смыло половодьем, но это была не наша половина. Цены опупенные, даже не знаю, удастся ли безбедно дожить до твоего приезда... Да, чуть не забыла, вчера я наконец-то попала в аварию. Ехала по перекрестку, на свой красный – ну, подумаешь, немного скорость превысила и дальний свет забыла выключить, когда из тоннеля выехала. Но ведь трезвая была! И на встречную почти не выезжала. А этот гад – видит же, что женщина едет, мог бы пропустить, так нет, бросился на меня на своем «хорьке», как на амбразуру. Не волнуйся, я даже не ушиблась, капот немного помяла. Дорожная полиция слетелась аж на трех машинах, права отобрали, машину тоже, да еще и таких обидных вещей наговорили. Придираются, в общем.