Все это было безумно интересно и вполне достойно для убийства пары-тройки вечерков в спокойной домашней обстановке. Насколько было известно, активное участие в подготовке и осуществлении Октябрьского переворота Орден не принимал. За него работали. А Капитул лишь наблюдал, чем закончится этот ужас и какие дивиденды он с него получит. Туманов сунул папку на место, огляделся. Помещение не было замкнутым. Между стеллажами открывался проход в неосвоенные пространства. Он затаил дыхание. Такое ощущение, что где-то глухо вскрикнули. Вроде некому...
Павел взял автомат в левую руку, извлек нож с зазубренным обушком и на цыпочках подался в темноту.
Помещение отличалось от того, что он видел ранее. Стены отделаны черным кафелем с небольшим намеком на узор. Массивные стеллажи убегали вдаль. Приглушенный свет поступал откуда-то издалека. Он вслушивался, звук не повторялся. Пригнувшись, Туманов начал бесшумно смещаться по левой стороне, прячась за стеллажами. Попутно отмечались необычные вещи. Выдвижные ящики в стене – вроде тех, что используют в моргах для хранения тел. Квадратная колонна с запертой дверью – подъемник (пиццу доставляют?). Вырисовывалась дальняя стена, украшенная картой мира и полками с «макулатурой». Продолговатая тумба в качестве компьютерного стола, выдвинутые ящики, под ними на полу в беспорядке валялись бумаги. Фрагмент системного блока, ноги в элегантных полусапожках...
Раздался шорох; он отпрыгнул, чтобы не стать мишенью. Мелькнул неясный силуэт на обратной стороне стеллажа. Бегущий что-то зацепил, посыпалась бумажная продукция. Туманов кинулся обратно, нырнул в боковой проход, чтобы перекрыть дорогу. И никого не увидел. Встал в стойку, заработал ушами. Ведь не померещилось же! Снова шорох – теперь справа. Он завертелся, напряг слух. Что за глупости? Метнулся на звук – и вновь попал впросак. Встал, затаил дыхание... и услышал, как где-то неподалеку дышит человек. Испуганный, загнанный... но очень неплохо подготовленный. Павел собрался что-то сказать – в том духе, что неплохо бы встретиться, поговорить, но не смог выдавить из себя ни слова, только закашлялся. Дрогнул спертый воздух, он метнулся – защемил позвонок и чуть не взвыл от яркой боли. Самое время, конечно, расхвораться.
Незнакомец сгинул. Может, и повезло – напади он в этот момент, пришлось бы несладко. Боль отпустила. Ну и где этот призрак? Где-то далеко сорвалась и покатилась по полу какая-то «карандашница». Ушел. И ему теперь не стоит задерживаться. Павел выбрался из хитросплетений стеллажей, опустился на колени перед телом. Крови не было. Глаза мужчины с античным носом были закрыты. Папки, которые он нес под мышкой, валялись под рукой. Туманов наклонился к лежащему, почувствовал слабое дыхание. Мужчина был жив, но приходить в себя не собирался. Туманов просунул руку ему под голову, нащупал здоровую шишку. Все понятно, даже обернуться не успел. Сожалея о нехватке времени (поговорить бы, выяснить, что к чему), он поднялся, бегло осмотрелся. Здесь кто-то поработал. Ящики стола наружу, содержимое на полу, но вроде ничего интересного – канцелярские принадлежности, серебристый степлер, фотография ребенка на качелях. Поднял голову... и сплюнул от досады. Он пропустил что-то важное. Дверца сейфа, вмурованного в стену, была открыта, ключи болтались в замочной скважине. Туманов подлетел к сейфу. Там тоже все было разрыто. Потрепанные журналы – он полистал: без бутылки не обойтись – какая-то смесь между классными журналами, вахтенными и амбарными книгами. Узко специфично все это. А насчет бутылки очень кстати – он вынул из сейфа симпатичный пузырек «Мартеля». Давненько он что-то не прикладывался. Алкогольное прошлое напомнило о себе тоскливым сосанием под ложечкой; он справился с позывом, всунул плоскую емкость в свободный карман на правом рукаве, застегнул на молнию. Увесистый «браунинг» с серебристой рукояткой брать не стал – своего добра навалом. Покопался в сейфе – больше не было ничего интересного. Непонятно, брали ли что-то отсюда. Павел спохватился – время делать ноги давно прошло. Кинулся прочь из помещения.